Карлуш встречался с органистом один на один. Он располагал верными сведениями о юном дирижере из Макао и не доверять им не мог. А еще король был уверен, что если мальчик был самозванцем, если кто-то в чем-то не разобрался, если он был хорош по меркам Дальнего Востока, но не хорош по меркам музыкальной залы, помнившей Фердинандову жену-диву, Карлуш поймет это сразу. По глазам, по рукам, по разговору и по игре, наконец. Он хотел проверить его лично, а уж потом либо указать ему на дверь, либо устроить в великой зале достойный вечер. На концертах этого китайского англичанина действительно падают в обморок? Тем лучше. Чем больше гостей попадают в обморок, тем удачнее выйдет прием. Королю-меломану, отчаянно стремившемуся в ряд первых монархов Европы, хотелось сенсации.
* * *
– Так говоришь, тебя никто не учил музыке, мальчик? – Молодой человек молчит дольше, чем допустимо при общении с монархом, и смотрит на него взглядом, от которого государю делается не по себе, тогда Карлуш продолжает: – Ты ничего пока не говорил, мне так передали.
Король взбешен, но, конечно, не показывает этого. В уме он обзывает мальчишку невежей, но со свойственной монархам проницательностью обрывает себя. Он не невежа. Если бы он был невежей, он бы что-нибудь сказал. Хорошо, что он промолчал, но теперь…
– Меня учили музыке в монастыре, ваше величество. И у меня, право, не повернется язык назвать виртуоза клавесина сестру Франсуаз и брата Хавьера, прекрасного органиста, «никем».
Винсент хладнокровно лжет: история его «обучения музыке» на грани выживания нам известна. Если кто-то его и учил, то разве что чудесные волны мировой гармонии. Но королю не от кого узнать частности: отец Иоахим погиб, а отцу Модесту было не до истоков музыкального дара Винсента Ратленда.
Карлуш оглядывает юношу. Ему еще нет семнадцати, но он высок ростом, держится свободно, и у него ужасные глаза. Король видел всякие глаза, но таких не видел. У юного органиста глаза холодные и внимательные, нет в них ни вызова, ни бунта, но есть ощущение, что через эти глаза смотрит на тебя конклав темных кардиналов. Интересно, что́ он сам видит в глазах короля? Он ведь имеет наглость, отвечая на вопросы, в них смотреть. Винсент между тем увидел в короле и вокруг него достаточно. Что тот отказался от своих первоначальных опасений на его счет, поняв, что перед ним не стоит «искатель удачи», что следует жуиру и бонвивану Карлушу, увлекающемуся жизнелюбцу, в недалеком будущем ждать покушения, что чуть слева и сзади за спиной монарха колышется тяжелая портьера и в щелочке видны любопытные женские глаза. Что ему, Винсенту, придется провести здесь какое-то время, потому что хотя он и может выступать один, но этого мало.
