Ева, не оборачиваясь, развела руками.
Они быстро нашли - точнее, она быстро нашла - нужную палату. Ребенок, мальчик лет семи, был там, весь опутанный какими-то проводками и прозрачными трубочками.
-Лечи его! - Ева села рядом, пялясь на Мартина. Тот сделал удивленное лицо, заодно чихнув.
-Лечить?
-Ну да.
-Но он не болен. Смотри сама, ни одной царапинки.
-Но.. Как тогда нам поступить? - недоуменно спросила Ева. Мартин вздохнул.
-Придется лезть к нему в голову. Эх, как я не люблю это делать...
-Ты ничего не любишь. Как это лезть в голову?
-Он в этой. В коме. Нам нужно будет попасть к нему в сон, затем найти его, и затем я смогу его вытащить...
Мартина передернуло.
-Это еще и опасно. Может, ты сама справишься?
-Нет уж! - воскликнула Ева, отвешивая ему легкий подзатыльник. - Какой же ты неочень, сам значит лезть не хочешь, а меня засылать - так пожалуйста...
-Ладно тебе, - проворчал он, поводя крыльями и хватая ее за руку. - Замолчи уже.
Хам нагнулся над ребенком, убрал с его лба волосы, положил ладонь, низко, надвинув на глаза. Закрыл глаза сам, начал что-то тихо говорить.
-Чего ты бормочешь? - Ева скептично посмотрела на него, но ее внимание отвлекло происходящее в палате.
Все вокруг медленно, неуловимо скрывалось во мраке. Вот уже не видно углов палаты и входной двери; Вот темнота уже скрыла потолок. Вскоре они стояли на единственном пятачке, где еще можно было что-то различить, а вокруг все уже заволокло тьмой.
-Мартин... - Ева растерянно заозиралась, не выпуская его руку. - Мне жутко... Это не смешно!
Он продолжал говорить. Ева не могла различить слова; кажется, это был другой язык. Посмотрев на пол, она с ужасом увидела, что не видит ни его, ни своей обуви.
-Мартин! Пожалуйста, перестань!
Она резко оборвала себя, увидев, как его трясет. Он по-прежнему не открывал глаз, однако выглядел уставшим и хмурым. Ладонь, держащая руку Евы, резко напряглась, сжав пальцы, а затем, когда их окончательно накрыла темнота и испуганная девушка уже совсем ничего не могла разглядеть...
... Вдох.
Она заморгала, снова привыкая ко свету.
Мартин, устало шатаясь, ссутулился и плавно осел на пол, шурша крыльями, и прислонился к стене.
-Боже, сто лет так не делал, и еще сто не захочу...
Ева растерянно повернулась, осматривая место, где они очутились.
Приятный, тусклый дневной свет лился между досок, которыми было заколочено единственное в комнате окно. Все вокруг пыльное, грязное, заброшенное. Прямо около двери на противоположной стене дыра в полу, доски на нем разошлись, часть сползла вниз, куда-то, наверно, на предыдущий этаж.
