— Вон у соседского бая не сжат хлеб, сходил бы туда, подзаработал,— сказал отец.
Кувшин, взяв серп, отправился к баю. Бай посмотрел и удивился:
— Кто ты такой?
— Меня зовут Кувшин-Силач,— ответил Кувшин.
— Зачем пришел?
— Могу сжать пшеницу на твоем поле.
— Сколько просишь за работу?
— Наполните меня зерном, и с меня хватит,— ответил Кувшин-Силач.
«Не так уж много запрашивает»,— подумал обрадованный бай.
Кувшин-Силач сжал весь байский хлеб, связал сжатую пшеницу в снопы, запряг волов, смолотил хлеб, а солому собрал в скирду. Бай приказал все зерно ссыпать в мешки. Тогда Кувшин-Силач возразил:
— Подождите, бай, сначала уплатите мне за труд, потом засыплю вам зерно в мешки.
Но бай не соглашался:
— Сначала ссыпай зерно в мешки, свези в амбар, а уж тогда уплачу тебе за работу.
— Нет, сначала рассчитайтесь со мной,— настаивал
Кувшин-Силач.
— Ладно, будь по-твоему,— рассердился .бай.— Заплачу тебе за твой труд и можешь уходить.
Начал сыпать бай зерно в горлышко Кувшина-Силача. Сыпал он, сыпал, всю пшеницу с тока высыпал бай в кувшин, а он все еще не наполнился.
Бай схватился за голову.
— Кувшин не полный, наполните его,— сказал Кувшин-Силач.
— Ох,— заплакал бай,— я все зерно собрал с хирмана, а ты не наполнился. Ты не кувшин, а какой-то шайтан. Весь урожай в тебя ссыпал.
Сказал так бай и ушел.
Кувшин-Силач только крикнул ему вдогонку: «Ладно, пусть не полный, я и этим доволен!»— отправился домой.
— Мать,— сказал он;— скажите отцу, пусть поднимется на крышу дома и сделает в ней дыру.
— Что ты принес, сынок?— спросила мать. Кувшин-Силач ответил:
— Пшеницу принес.
— Насыпь свою пшеницу вон в то деревянное блюдо. Сколько же может поместиться в этом кувшине?
— На блюде не поместится,— возразил Кувшин-Силач.— Я же прошу — сделайте отверстие в крыше, и я наполню всю комнату зерном.
Отец поднялся на крышу и сделал в ней дыру. Кувшин-Силач давай ссыпать пшеницу. Комната наполнилась зерном.
Так старик и старуха достигли своих желаний.
Перевод М. Шевердина
Было то или не было, но в давние времена жили в одной стране ишак и вол. За день вол пахал столько земли, сколько другой не мог бы вспахать и за три дня, а когда он под вечер, усталый и измученный, приходил в свое стойло, ему бросали сноп сухих сорговых стеблей. Ишак же ничего не делал, с утра до вечера лежал на солнышке и грелся. Поили ишака не водой, а молоком, кормили но сеном, а сочным клевером.
Однажды приплелся вол с работы, еле волоча ноги от усталости, и принялся за свои стебли. Пожевал, пожевал немного, а больше не может.
