Без десяти одиннадцать они подошли к подъезду, в котором проживал Негуляйко, и перед ними внутрь прошмыгнул небольшого роста старичок в черном берете. Поднялись на нужный этаж. Вдруг дверь квартиры Негуляйко открылась, и появились хозяин вместе с тем самым старичком, который слегка поклонился и приподнял берет. Негуляйко проронил: «Спущусь и поднимусь». Идействительно, вернулся довольно быстро. На лестничной площадке Шнейдерман представил ему Вараниева. Зашли в квартиру. Хозяин предложил присесть и начал разговор:
— Признаться, несколько удивлен, что вы без предупреждения и не один.
Боб Иванович представил Вараниева спонсором покупки и напомнил, что утром звонил, встреча была назначена на одиннадцать. Негуляйко спорить не стал и перешел к делу:
— У меня для вас два известия. Одно радостное, второе не очень. С какого начнем?
Вараниев предпочел с радостного.
— Не возражаю, — кивнул Негуляйко. — Господа, ваш заказ выполнен! Как и было обещано, в обозначенные сроки.
Вараниев и Шнейдерман с облегчением вздохнули. Но выражение их лиц оставалось напряженным в ожидании не очень радостной новости.
— А теперь о грустном, — продолжил Негуляйко. — Дело в том, что оговоренную сумму, включающую компенсацию затратной части, вам необходимо передать мне во время получения фрагмента.
— Э, нет! — возмутился Шнейдерман. — Так мы не договаривались!
— Если мне не изменяет память, — возразил Негуляйко, — заплатить с отсрочкой вы собирались из-за сомнения в подлинности фрагмента. Не так ли?
— Совершенно верно, — подтвердил Шнейдерман.
— А при отсутствии сомнения вы не видите объективных оснований для отсрочки платежа?
— Именно так, — кивнул второй человек в партии.
Тогда Негуляйко объявил:
— Я имею абсолютные доказательства подлинности фрагмента и готов представить его вам прямо сейчас, если вы располагаете необходимой суммой.
— Нам хотелось бы сначала ознакомиться с доказательствами, — вступил в разговор доселе молчавший Виктор Валентинович.
— Вполне резонное желание, — согласился Негуляйко. — Одну минуточку…
Он вышел в другую комнату и вернулся с кинопленкой, которую уверенным движением руки вставил в кинопроектор. Лучи нарисовали на стене тусклый фон, по нему забегали узкие серые полоски, после чего появилось изображение большой комнаты прямоугольной формы, с не очень ярким освещением. В ее удаленной от входной двери части стоял стол с поверхностью, аккуратно застеленной чистой, слегка блестящей клеенкой, на которой лежал полуголый человек в рубашке, пиджаке и галстуке, завязанном на старомодный фасон. Не вызывало сомнений, что человек мертв. Камера снимала на уровне тела усопшего, поэтому лицо его разглядеть не представлялось возможным. Затем оператор, видимо, поднялся на возвышение, и на минуту в кадре появилось лицо покойника. Это был вождь.
