Но если над боцманом у нас на траулере всегда найдутся охотники пошутить, позубоскалить над его плюшкинскими наклонностями, то никому и в голову даже не придет похихикать над Макарычем, старшим мастером добычи, хотя и гоняет он моряков несравненно жестче, чем боцман. Кажется невозможным, чтобы в одном человеке было столько мускулов и сухожилий. Когда смотришь на ладони Макарыча, тебя не оставляет мысль, что ими можно было бы вместо кирпича отлично драить палубу, а ребром такой ладони запросто перерубить мачту. Эти руки я никогда не видел в праздном состоянии. Даже ложку за обедом он держит так, как будто бы это не ложка, а рыболовная снасть. Если нет рыбалки, Макарыч чинит снасти, изготовляет какие-то замысловатые ловушки для рыбаков-любителей, плетет гамаки — чтобы спать не в душной каюте, а на свежем воздухе, на верхнем мостике. Причем делает это он не для себя, а для всех, кто попросит. И своих подчиненных Макарыч воспитывает в таком же спартанском духе: в море — никакого отдыха вне зависимости от того, есть ли рыба или нет работа всегда найдется.
Море приучило Макарыча не показывать своих чувств: смотришь на него — и видишь абсолютно спокойного человека, будто он специально за этим и пришел сюда за 6000 миль от Родины, чтобы неделями не видеть ни одного рыбьего хвоста. И только, пожалуй, по преувеличенной заинтересованности, с какой Макарыч осматривает и пересматривает свои снасти, можно догадываться, как тяжело дается ему это затянувшееся безрыбье.
Кончается очередной день. Над океаном повеяло приятной прохладой. Моряки, в свежевыстиранных рубашках и отутюженных шортах, чистые и выбритые, рассаживаются за столы, установленные на верхней палубе, чтобы за долгими разговорами и не менее долгими настольными играми добить еще один праздный вечер.
Кончался очередной день рейса — такой же обычный и невыразительный, как и предыдущие. Было часов 6 вечера. Солнце уже «шло на посадку», когда наблюдатели заметили несколько бревен, плывущих навстречу судну. Об этом немедленно сообщили в ходовую рубку по трем причинам: во-первых, при этом потрясающем однообразии даже бревна — это тоже событие; во-вторых, если судно наскочит на бревна, можно повредить корпус или винт и, в-третьих, около плавающих предметов часто концентрируются косяки рыбы.
Как всегда в подобных случаях, сразу же к штатным наблюдателям присоединился десяток добровольцев, и все стали с интересом рассматривать эти бревна. И каково же было удивление, когда бревна начали фонтанировать. Они оказались не поваленными ураганом деревьями, а живыми кашалотами! Видимо, чтобы окончательно развеять наши заблуждения, на поверхности появилась ужасно некрасивая голова одного из морских гигантов, похожая на авиационную бомбу эдак тонн на десять, и начала открывать и закрывать свой рот, напоминающий ковш гигантского экскаватора. Создалось впечатление, что кашалот исполнял песню. Потом он нырнул и продемонстрировал нам свой хвост. Затем этот хвост начал шлепать по воде с такой силой, что брызги взлетали вверх метров на двадцать.
