гладь, та продолжала оставаться такой же идеальной, будто поверхность зеркала. Старец то и дело
внимательно взирал на меня, радостно выпячивая гнилые пеньки зубов, отчего на его лице
возникало странное подобие улыбки.
Я покосился на Проклятого. Стараясь вести себя спокойно, он как плохой актер все же не мог
скрыть нахлынувших на него чувств и выглядел, по меньшей мере, обескураженным.
- Ох, и умаслил ты меня, сопленышь, - довольно прохрипел Езеф. – Ни дать, ни взять… В наших
краях это ценная штучка, потянет на парочку праведников.
Но я даже не слушал лодочника. Терзаемый мыслями, я никак не мог взять в толк, откуда у меня
оказался этот портрет. Богом клянусь, я не помнил, что рисовал его.
- А почему праведников? – сам не зная почему, задумчиво произнес я.
- Здесь это ходовой товар. Можно сказать: настоящее золото, -мрачнее тучи произнес Проклятый.
Видимо он так и не смирился с той мысли, что только благодаря мне мы уговорили лодочника
переправить нас на другой берег.
- А зачем ты так хотел попасть туда, - я указал на далекий пологий склон, где сквозь легкий туман
виднелись стройные мачтовые сосны.
- Я хочу выбраться из этого треклятого мира, - едва слышно произнес Душеприказчик.
- Ха, я же сказал, глупец! Как ни крути, глупец! – старец ударил себя пальцем по виску и, указав в
небо, желчно рассмеялся.
Я грустно вздохнул, уставившись на ровную морскую гладь. От воды сильно тянуло
тошнотворным запахом толи тины, толи еще какой речной дряни.
Перевалившись через борт, я ожидал увидеть искаженное водой песочное дно с сотней
маленьких рыбок, но вместо этого, замер в ужасе. На меня с немой мольбой взирали тысячи, даже
десятки тысяч лиц: белые и безжизненные они скрывались в речной мути как за непроницаемой
пленкой, которой была покрыта вся поверхность воды. Мы не плыли, а словно скользили по
стеклу, не оставляя за собой никаких следов.
Водянистые лица смотрели на меня пустыми белыми глазами, словно поджаренные караси и что-
то бурчали немыми ртами. Но я их не слышал…
В висках заколотило, а сердце бешено забилось в груди.
Я приблизился, чтобы различить или хотя бы угадать эти слова. Я должен был их услышать.
Пленка порвалась, резко лопнула, словно мыльный пузырь и ко мне потянулось множество
разбухших пальцев. Я был не в силах сопротивляться, и меня волоком потянуло вниз.
Стремительно и бесповоротно, как слепого котенка. И вот когда я уже смирился со своей участью
