всеми святыми мучениками месте. Осторожно поднявшись, я не сводил глаз с Проклятого, тот не
обращал на меня никакого внимания. Ноги сами сделали шаг в сторону двери. Шаг за шагом. Рука
коснулась огромной металлической ручки.
Скрипнула дверь.
Я напрягся. Неужели заметят? Замер. Привычные звуки не изменились. Вжик по лезвию, вжик…
Нога уже оказалась на пороге. Я сделал еще один шаг, когда почувствовал уткнувшееся в спину
острое лезвие.
Я закрыл глаза, приготовившись к смерти.
- Что это?
Голос Проклятого напоминал оглушающий набат. Я открыл глаза, и первое что увидел перед
собой, горящий огнем номер на щеке Душеприказчика. Он сжимал в руке скомканный листок с
моим рисунком.
- Откуда? Откуда у тебя это?! – во взгляде Проклятого царил неподдельный ужас.
На смятом листке, среди размазанных чернил едва угадывалось лицо измученного старца,
испещренное горами и реками. Это был мой рисунок, написанный еще в повозке теперь уже
мертвого Филджи, упокой святые его грешную душу.
Я осторожно потянулся к наброску не в силах поверить своим глазам. Как он мог оказаться
здесь? Я отчетливо помнил, что выкинул его…
Сильная встряска в мгновение ока привела меня в чувство. Душеприказчик требовал ответа, а я
лишь удивленно качал головой, не зная, как обьяснить этот удивительный факт.
- Пойдем…
Зажатый в тиски крепких рук Проклятого, я, не в силах сопротивляться, нырнул вместе с ним в
темноту. Ноги едва касались земли, но я даже не пытался вырваться. Да и какой смысл? - бежать-
то все равно некуда...
Чувствуя как за спиной попискивает Ша, а впереди мелькают серые стены, я едва различал в
темноте длинные узкие коридоры.
Правое плечо отозвалось болью – слишком узкий проход.
Стальные пальцы Проклятого разжались, и я обессилено упал на ледяной пол, кашляя от
забившей нос пыли.
-Смотри.
Я поднял голову. Посреди небольшой обветшалой комнаты, первое, что бросилось в глаза -
изящное в резной металлической оправе зеркало. Узкие окна были зашторены плотной старой
тканью, а высокие деревянные скамьи с глубокими трещенами и подломанными ножками,
стоящие по обеим сторонам комнаты, напоминали измученных жизнью старцев.
Ша легко запрыгнул на скамью и, прижав ушки, замер, испуганно глядя на зеркало. Тяжело
дыша, Проклятый приблизился ко мне и вновь показал чернильное пятно через которое
проглядывал образ древнего, словно сама жизнь человека.
