Лейла включила настольную лампу и взглянула на часы.
— Господи! Еще только половина четвертого...
— Наверное, какой-нибудь идиот по поводу гавайского сериала. У них там сейчас нет и полуночи...
Берни замолчал, слушая голос телефонистки в трубке.
— Да-да, я жду... Это откуда-то издалека, дорогая... Если опять с Гавайев, то пусть сажают за машинку своего продюсера. С нас хватит. Не нужно было вообще браться за это дело... Да! — почти крикнул он в трубку. — Да. И пожалуйста, побыстрее, хорошо?
— Помнишь, ты говорил, что хочешь увидеть эти острова, когда на тебе не будет военной формы?
Вопрос Лейлы остался без ответа.
— Я прошу прощения... Да, да, это Бернард Остерман, черт возьми! Да! Что? Да, спасибо!.. Здравствуйте! Я вас плохо слышу... Да, теперь лучше... Кто это? Кто?.. Что вы сказали?.. Кто вы? Назовите свое имя. Я вас не понимаю. Да, я слышал, что вы сказали, но я не понимаю... Послушайте! Эй, подождите! Я говорю, подождите!
Остерман резко спустил ноги с кровати. Одеяло упало на пол. Он застучал по рычагу телефона.
— Станция! Станция! Нас разъединили!
— Почему ты кричишь? Что тебе сказали?
— Он... этот сукин сын бубнил что-то насчет того, что нам следует остерегаться какого-то Тэна... Так он сказал — Тэн-эн. Он повторил несколько раз, пока не убедился, что я услышал. Тэн-эн... Что за чертовщина!
— Как ты сказал?
— Тэн-эн. Он это без конца повторял! — Но это бессмыслица... Звонок был с Гавайев? Ты понял, откуда звонили?
Остерман растерянно посмотрел на жену.
— Да. Это я хорошо расслышал. Звонок был из Лиссабона. Из Португалии.
— Но мы ни с кем не знакомы в Португалии!
— Лиссабон, Лиссабон... — несколько раз негромко повторил Остерман. — Лиссабон... Лиссабон соблюдал нейтралитет.
— Что ты имеешь в виду?
— Тэн-эн.
— Тэн... тан. Таннер. Может быть, это Джон Таннер?
— Нейтралитет!
— Это Джон Таннер, — спокойно подытожила Лейла. — Джонни?.. Но что значит «остерегайтесь»? Чего мы должны остерегаться? И зачем понадобилось звонить в половине четвертого утра?
Лейла села на постели и потянулась за сигаретой.
— У Джонни есть враги. Ему до сих пор не могут простить Сан-Диего.
— Сан-Диего — да. Но при чем тут Лиссабон?
— На прошлой неделе «Дэйли вэрайети» сообщила, что мы собираемся в Нью-Йорк, — глубоко затянувшись, продолжала Лейла. — И что, возможно, мы остановимся у своих бывших соседей Таннеров.
— И что же?
— Может быть, нам сделали слишком хорошую рекламу?
Она внимательно посмотрела на мужа.
