— Это только слова. На словах всегда все легко.
— Но поймите, любая попытка покушения на вас или на членов вашей семьи поставит под угрозу спланированную ими операцию. Они не станут рисковать. Проделана слишком большая подготовительная работа. Я уже говорил вам — это фанатики. До начала решительных действий им осталось чуть больше месяца.
— Простите меня, но то, что вы сказали, никак не гарантирует безопасности моей семьи, скорее наоборот.
— Что ж... Вас успокоит, если каждого члена вашей семьи будут охранять минимум два вооруженных агента? Они будут нести дежурство круглосуточно, находясь на расстоянии не более пятидесяти ярдов.
— Теперь я знаю, что вы сумасшедший. Вы просто не представляете, что такое Сэддл-Вэлли. Незнакомцев, праздно шатающихся по округе, там быстро выдворяют из города. Мы попросту станем удобной мишенью...
Фоссет улыбнулся.
— В данный момент мы располагаем в Сэддл-Вэлли тринадцатью агентами. Все тринадцать — местные жители.
— Господи помилуй! — пробормотал Таннер. — Грядет год тысяча девятьсот восемьдесят четвертый?[6]
— Время, в которое мы живем, тоже требует осторожности и бдительности.
— В конце концов, у меня нет выбора, я правильно вас понял? — Таннер указал на магнитофон и лежащую рядом папку с документом, который он только что подписал. — Теперь я у вас на крючке.
— По-моему, вы склонны слишком драматизировать происходящее.
— Нет, напротив, я реально смотрю на вещи... Мне придется выполнить все, что вы от меня потребуете. Единственная альтернатива — исчезнуть... Но тогда вы станете за мной охотиться, вы и — если все, что вы сказали, правда, — эта «Омега».
Фоссет встретил взгляд Таннера без тени смущения. Журналист правильно понял ситуацию, и Фоссета это устраивало.
— Только шесть дней, — с улыбкой произнес Фоссет. — Всего шесть дней, а впереди целая жизнь.
* * *
Понедельник, восемь часов вечера
Полет из аэропорта Даллас в Ньюарк был как кошмарный сон. Таннер не чувствовал усталости. Он видел перед собой то холодные пронизывающие глаза Лоренса Фоссета, устремленные на него поверх вращающихся катушек магнитофона, то лица Лейлы и Берни Остерман, Дика и Джинни Тримейн, Джо и Бетти Кардоун. В ушах звучал бесстрастный голос Фоссета, задающий одни и те же вопросы. Голос становился все громче и громче.
Он прилетит в Ньюарк, и этот кошмар кончится. Он просто передал Лоренсу Фоссету подготовленный проект и подписал недостающие страницы отчета...
Увы! Но это было не так.
