— Я страшно дорожу временемъ, а съ вами мнѣ надобно переговорить очень серьезно. Отсюда я уѣду черезъ четверть часа. Не поѣдемъ-ли вмѣстѣ ко мнѣ?
Корещенскій сперва посмотрѣлъ на него съ нѣкоторымъ недоумѣніемъ, а потомъ кивнулъ головой въ знакъ согласія.
А когда они кончили этотъ короткій разговоръ, Левъ Александровичъ замѣтилъ, что всѣ вдругъ замолкли. Онъ поднялъ голову и увидѣлъ Зигзагова, стоявшаго на своемъ мѣстѣ въ позѣ оратора.
— Господа, — сказалъ Зигзаговъ. — У насъ на столѣ нѣтъ торжественнаго вина, нѣтъ даже никакого вина, а только пиво и чай, но это все равно. Когда въ обществѣ есть человѣкъ, за котораго хочется пить, то можно пить и простую воду. Господа, среди насъ Левъ Александровичъ. Если бы я умѣлъ гадать на картахъ или на кофейной гущѣ, то, вѣроятно, карты и гуща сказали-бы мнѣ, что онъ среди насъ послѣдній разъ, онъ уходитъ въ тѣ мѣста, откуда, какъ говорилъ Гамлетъ — сынъ, никто никогда еще къ намъ не возвращался. Но замѣтьте это, господа, послѣдній разъ онъ здѣсь съ нами лишь въ томъ случаѣ, если онъ побѣдить. Если же онъ потерпитъ пораженіе, тогда будетъ онъ опять съ нами! Мы всѣ такъ сказать, хронически терпящіе пораженіе. Мы, если разсматривать насъ, какъ малую крупицу Россіи, неразрывно соединенную съ нею, — мы подобны борцу, которому сильнѣйшій врагъ вонзилъ ножъ въ спину и лежитъ онъ, ослабленный отъ раны и потери крови, и только иногда сладостно бредитъ и ждетъ цѣлителя, который придетъ, вынетъ ножъ изъ его тѣла и залѣчитъ рану… Я хотѣлъ-бы, чтобы такимъ цѣлителемъ былъ именно Левъ Александровичъ, и за это пью — мысленно пью шампанское, а реально чай.
Тогда поднялся и Левъ Александровичъ и сказалъ:- Благодарю моего друга Максима Павловича за его надежду, на меня возлагаемую. Но ничего не скажу ни въ подтвержденіе, и ни въ опроверженіе. Не хочу хвалиться, идучи въ бой. Лучше похвалюсь, вернувшись съ боя. Тогда это будетъ виднѣе.
Это имѣло успѣхъ. Все вышло мило, и Левъ Александровичъ, вкусивъ колбасы и чаю, поднялся и началъ прощаться.
— Я съ вами! — сказалъ Корещенскій и тоже поднялся.
Это вызвало общій протестъ. Но Корещенскій былъ твердъ. Онъ сослался на статистику, которая, въ самомъ дѣлѣ, заставляла его завтра вставать въ шесть часовъ утра и ѣхать въ одинъ изъ уѣздовъ. Ихъ отпустили и они ушли вмѣстѣ.
Экипажъ Льва Александровича стоялъ у подъѣзда. Они сѣли и поѣхали къ нему. Было уже около часу ночи, когда они поднялись по лѣстницѣ въ квартиру. Ихъ встрѣтила Елизавета Александровна съ сонными глазами.
