— Такъ вы ѣдете… Вотъ какъ, вотъ какъ!.. — дружески говорилъ Зигзаговъ:- не знаю почему, а мнѣ отъ всего этого грустно.
— А я хочу, чтобъ вамъ было отъ всего этого весело.
— Вы мнѣ приказываете?
— Если бы имѣла власть, приказала бы.
— Вы имѣете власть. Вѣдь я влюбленъ въ васъ, поймите меня, какъ слѣдуетъ, я влюбленъ въ вашу душу и въ вашъ изящный тонкій умъ. Вы можете приказывать.
— Ну, такъ я приказываю, — дружески улыбаясь, сказала Наталія Валентиновна, — приказываю, чтобы вамъ отъ этого было весело, чтобы вы оказывали поддержку Льву Александровичу, чтобы онъ уѣхалъ отсюда, чувствуя, что оставляетъ здѣсь истинныхъ друзей, и если ему будетъ неудача, чтобы онъ могъ почувствовать, что тутъ остается все по старому и онъ, вернувшись, найдетъ все такимъ же, какъ было прежде. Согласны?
— Да, вѣдь, приказываютъ…
— Вотъ и хорошо.
— Хорошо, очень хорошо, — говорилъ Зигзаговъ, цѣлуя ея руки, — пріятно ради милаго друга даже итти противъ себя… Значитъ, мы будемъ торжественно провожать васъ обоихъ?
— Нѣтъ, мы поѣдемъ не вмѣстѣ, - онъ на-дняхъ, а я недѣли черезъ двѣ, когда онъ тамъ устроится.
— Ну, такъ его одного будемъ провожать съ музыкой и съ радостными кликами.
Наталья Валентиновна укоризненно покачала головой.
— А вы все-таки иронизируете, мой другъ.
— Милый другъ, за это не казните меня. Иронія — моя стихія. Безъ нея я былъ бы глупъ, бездаренъ и ничтоженъ. Если бы я когда-нибудь полюбилъ женщину и объяснялся бы передъ нею въ чувствахъ или дѣлалъ бы ей предложеніе, то это объясненіе было бы шедевромъ ироніи… Ну, васъ сегодня не будутъ просить играть. Вы уже не отъ міра сего…
— О, нѣтъ, если нужно, еслибъ кто-нибудь не пріѣхалъ… Я, вѣдь, всегда «на затычку» играю.
И въ самомъ дѣлѣ въ это время на порогѣ двери, которая вела изъ концертныхъ комнатъ, появился студентъ съ растеряннымъ лицомъ и озабоченными глазами. Увидѣвъ Зигзагова съ Натальей Валентиновной, онъ стремительно подбѣжалъ къ нимъ.
— Ахъ, Наталья Валентиновна, я васъ-то и искалъ! — торопливо заговорилъ онъ, потрясая ея руку. — Представьте, къ первому отдѣленію двое не пріѣхали… Какая досада… Такъ неловко передъ публикой. Можетъ быть, вы…
— За двоихъ? — смѣясь спросила. Наталья Валентиновна.
— Нѣтъ, конечно… Но просто сыграйте что-нибудь. Публика васъ любитъ.
— Пожалуй, съ удовольствіемъ…
— Такъ можно объявить?
— Объявите. Это сейчасъ?..
— Да… уже кончается номеръ.
— Отлично. Мы съ вами еще поболтаемъ, Максимъ Павловичъ. Я останусь на колбасу! — сказала она, поднявшись и снимая перчатки.
