Когда они вошли въ его комнату, Паша остановилась около порога, не рѣшаясь двинуться дальше. Михайло нахмурился, и она инстинктивно догадалась, что надо дѣлать: отошла отъ порога и сѣла на первый стулъ. Комната была чистая и бѣдная. Но Паша любопытно осматривала незнакомую, невиданную обстановку. Ее, видимо, поразила висѣвшая на вѣшалкѣ одежда. Это была слабость Михайлы, онъ тратилъ много денегъ на одежду. По приходѣ со службы, онъ немедленно умывался и переодѣвался, всегда чистый и опрятный. Паша боязливо спросила:
— Это все ваши пальты?
— Одежда? Моя, — отвѣчалъ Мяша.
— Чай, дорого!
— Не знаю, Паша, забылъ…
Паша увидала лампу съ абажуромъ молочнаго стекла.
— И лампа эта ваша? — спросила она.
Михайло хотѣлъ что-то сказать, но въ это время его перебила Паша, вниманіе которой было привлечено другими предметами.
— Ухъ, сколько вѣдомостей у васъ!… Читаете?
— Читаю.
Паша съ испугомъ смотрѣла на груду печатной бумаги.
— А что, можно прочитать одну такую штуку въ день? — спросила она.
— Какую штуку?
— А вотъ одну вѣдомость…
— Можно нѣсколько номеровъ въ день прочитать, кому охота, — возразилъ Михайло.
— Какъ вы учились хорошо! — какъ бы про себя замѣтила Паша, но съ непонятною грустью въ голосѣ.
— А эти книги, должно, оттуда? — удивленно спросила она и показала рукой въ ту сторону, гдѣ, по ея предположенію, была библіотека, памятная теперь для нея на всю жизнь.
— Изъ библіотеки, думаешь? Нѣтъ, здѣсь почти всѣ мои.
— И вы всѣ ихъ умѣете читать?
Михайло не позволилъ себѣ улыбнуться и спокойно объяснилъ, что достаточно научиться читать одну книгу, чтобы читать потомъ всѣ на этомъ языкѣ. Другое дѣло — понимать; можно читать и въ то же время ничего не смыслить. Паша недовѣрчиво взглянула въ лицо Миши, — такъ были нелѣпы, по ея мнѣнію, его слова. Процессъ чтенія она не раздѣляла отъ процесса пониманія; читать — значитъ узнавать, что написано… Михайло прекратилъ разговоръ объ этомъ.
Паша была грустна и, видимо, волновалась.
— Вы гдѣ же служите? — наконецъ, спросила она съ глубокимъ волненіемъ, ожидая услышать что-то страшное. Ей казалось, она была убѣждена, что Михайло Григорьичъ сдѣлался такимъ бариномъ, что ей, глупой, лучше уйти.
— Я помощникомъ машиниста на одномъ заводѣ, - сказалъ Михайло.
Паша съ напряженнымъ испугомъ выслушала это, долго боясь спросить. Наконецъ, осмѣлилась.
— Это что же такое… машинистъ?
Михайло затруднялся.
— Какъ тебѣ сказать?… Это который управляетъ какою-нибудь машиной, поправляетъ ее, даетъ ходъ…Такъ я вотъ помощникъ, скоро буду главнымъ…
