— Дуракъ онъ! Отцовскіе капиталы только проѣдаетъ, а чтобы самому-гдѣ же эдакому глупышу! Одно слово — рохля! — говорилъ одинъ рабочій, когда дѣло какъ-то коснулось Пузырева.
— Кто? — закричалъ Исай съ негодованіемъ.
— А вотъ Пузыревъ-то твой. Земли больше у помѣщиковъ не снимаетъ, который каменный домъ отецъ ему оставилъ недостроенный, и тотъ онъ продалъ!… Дуракъ и есть!
— Да ты у него былъ въ карманѣ-то? — спросилъ Исай, пожирая противника злобными взорами.
— Въ карманѣ я не былъ, а такъ вижу человѣка, какой онъ есть… Проѣстъ онъ скоро и остальныя-то… потому соплякъ!
— Самъ ты соплякъ! Да онъ купитъ и перекупитъ сто… какое сто! тыщу такихъ, какъ ты подобныхъ жуликовъ!
— Что ты ругаешься, Исайка?
— А то и ругаюсь, что весьма глупо! Кабы ты мнѣ навралъ это подъ пьяную руку, такъ узналъ бы, какіе есть московскіе калачи!
Дѣйствительно, изъ-за Пузырева Исай нерѣдко дрался, въ пьяномъ, конечно, видѣ, какъ ни была нелѣпа подобная ссора.
Прожилъ онъ у Пузырева лѣтъ двѣнадцать съ перерывами, и за это время переработалъ множество работъ. Одно время, за несомнѣнную честность, Пузыревъ назначилъ Исая даже въ приказчики, предварительно нарядивъ его въ приличный костюмъ. Но Исай не во-время сталъ пьянствовать, жестоко дрался съ рабочими, которые, въ свою очередь, потерявъ терпѣніе, драли его и избивали до крови, содержался по два дня въ недѣлю въ кутузкѣ при полиціи за дебоши, — словомъ, оказался неудачнымъ приказчикомъ, хотя не пересталъ быть честнымъ. Хозяинъ прямо изъ приказчиковъ свергнулъ его въ сторожа — караулить кирпичи, хранившіеся круглый годъ за городомъ. Тамъ ему было такъ скучно, что онъ по сорока часовъ подрядъ спалъ. Изъ сторожей онъ былъ уволенъ за то, что чуть было не убилъ коломъ какого-то проходившаго мимо человѣка, принявъ его съ просонья за вора. Это дѣло доходило до полиціи, и хозяинъ только благодарностью избавилъ его отъ тюрьмы. Исай послѣ этого долго былъ въ опалѣ и прогнанъ былъ въ среду обыкновенныхъ работниковъ на кирпичныхъ сараяхъ, т.-е. мѣсить глину, лѣпить кирпичи и пр. Потомъ Пузыревъ взялъ его въ свой городской домъ въ дворники, изъ дворниковъ онъ сдѣлалъ его кучеромъ. Когда его одѣли кучеромъ, онъ выглядѣлъ очень красиво, смотрѣлъ сурово, руки держалъ прямо, какъ палки, и залихватски кричалъ: «гись!», за лошадьми также хорошо ухаживалъ. Но однажды, когда Пузыревъ торопился куда-то и приказалъ быстрѣе ѣхать, Исай такъ пересолилъ, что задавилъ дѣвочку-нищую. Опять въ полицію! Дѣло было потушено, но Пузыревъ свергнулъ Исая въ водовозы.
