Но размеров этой удачи никто не мог подозревать, и, когда Сеня высыпал на стол груду золотых монет, Варя и Василий Кириллович просто окаменели. Захлебываясь от восторга, Сеня во всех подробностях рассказал им происшедшее. Радость Вареньки не знала границ. Но Василий Кириллович как-то сомнительно качал головой, а узнав про слова и предупреждения Эйлера, о которых Сеня рассказал со смехом, еще сильнее затуманился.
"Что-то неладно, — подумал он, — уж слишком щедро".
Но, не желая отравлять сомнением счастливого настроения Сени, которое разделяла и Варенька, он промолчал и с доброй улыбкой слушал мечты Сени о сооружении на эти деньги чуть ли не целого воздушного флота. Ведь герцог, кроме этих денег, дал Эйлеру распоряжение брать у его казначея, сколько понадобится.
Потом Сеня заговорил о Кочкаревых, как он освободит Артемия Никитича, как будут рады Марья Ивановна и Настенька.
Но лишь только он упомянул о Настеньке, лицо Вари омрачилось. Оживление слетело с него, и она тихо вышла из комнаты. С ее уходом как-то сразу вдруг упало и настроение Сени.
Словно он говорил и мечтал только для нее. Василий Кириллович со своим подвязанным глазом, в ермолке и халате показался ему скучным, и ему вдруг стало нечего рассказывать.
Он замолчал.
— Ну, Сеня, молись теперь, — серьезно произнес Тредиаковский, — знаешь, еще у древних было поверье… не хочу пугать тебя… а только завистливы боги, помни это, мальчик!
С этими словами Василий Кириллович отправился опять к своей оде.
Сеня тоже поплелся, чтобы заглянуть в свой сарай.
Он накинул кафтанишко на заячьем меху и вышел во двор.
Дверь сарая была открыта, и там на бревне сидела Варенька, закрыв обеими руками лицо.
Сеня был поражен.
— Варвара Афанасьевна, — робко позвал он. Она не отвечала.
Он тихо подошел к ней и нежно отвел руки от ее лица.
Прямо на него глянули ее тоскующие большие глаза.
— Варенька, что с тобой? — воскликнул он, крепко сжимая ее руки.
Она с силою вырвала их и встала.
— Ах, оставьте меня, сударь, — воскликнула она, — я вам не Настенька Кочкарева.
Сеня отшатнулся, и на его добром лице появилось выражение страдания.
И в этот миг эта девушка с покрасневшими глазами, тщетно сдерживающая слезы, стала ему вдруг бесконечно дорога.
— Варенька, — проговорил он дрогнувшим голосом, — Варя… что ты?
Он замолчал и снова овладел ее бессильно опущенными руками.
На этот раз она не отняла их.
— Варенька, что с тобой? — снова повторил он, притягивая ее к себе. Он сам не понимал, что с ним. Упоение победы, эта красивая девушка, с которой он так сжился, которая стала его товарищем, помощником, ее разметавшаяся коса…
