— Очень. Вѣроятно, она уже умерла, понимаете.
Пораженный Іоганнесъ смотрѣлъ то на учителя, то на дверь своего дома, не зная, входитъ ему или стоять здѣсь, потомъ онъ снова взглянулъ на учителя, на его длинное пальто и шляпу; онъ улыбнулся смущенный, страдальческой улыбкой.
Старый учитель продолжалъ угрожающимъ тономъ:
— Вотъ опятъ примѣръ; развѣ вы можете его отрицать? Она тоже не вышла за, того, кого любила, за жениха, назначеннаго ей съ самыхъ дѣтскихъ лѣтъ, за молодого прекраснаго лейтенанта. Онъ отправился однажды на охоту, выстрѣлъ попалъ ему въ голову и раздробилъ черепъ. И вотъ онъ явился жертвой слѣпого случая. Викторія, его невѣста, начинаетъ чахнуть. червякъ грусти точитъ ея сердце; мы, друзья ея, видѣли все это. Черезъ нѣсколько времени она появляется въ обществѣ, въ домѣ Сейеръ, она разсказывала мнѣ, между прочимъ, что и вы должны притти, но вы не пришли. Однимъ словомъ, въ этотъ вечеръ она пересиливала себя, на нее нахлынули воспоминанія о любви, она сдѣлалась нервно весела и танцовала, танцовала цѣлый вечеръ, какъ безумная. Вдругъ она падаетъ, полъ окрашивается кровью, ее поднимаютъ, увозятъ домой. Ей жить не долго.
Учитель подходитъ вплотную къ Іоганнесу и жестко говоритъ ему:
— Викторія умерла.
Іоганнесъ, какъ слѣпой, начинаетъ ощупывать вокругъ себя руками.
— Умерла? Когда она умерла? Викторія умерла?
— Она умерла, — отвѣтилъ учитель. — Она умерла сегодня утромъ, теперь… вотъ только что. — Онъ сунулъ руку въ карманъ и вынулъ толстое письмо. — Она поручила мнѣ передать вамъ это письмо. Вотъ оно. Послѣ моей смерти, сказала она. Она умерла. Я передалъ вамъ письмо. Моя миссія окончена.
И, не прощаясь, не прибавляя ни одного слова, учитель повернулся, медленно пошелъ по улицѣ и исчезъ за угломъ.
Іоганнесъ стоялъ и держалъ въ рукахъ письмо. Викторія умерла. Онъ произнесъ громко ея имя и голосъ его звучалъ рѣзко и беззвучно. Онъ взглянулъ на письмо и узналъ почеркъ, на конвертѣ стояли большія и маленькія буквы, строчки шли ровно, а та, которая писала ихъ, уже умерла!
Потомъ онъ вошелъ въ подъѣздъ, поднялся по лѣстницѣ, вынулъ ключъ, вложилъ его въ замокъ и отперъ дверь. Въ комнатѣ было темно и холодно. Онъ сѣлъ на окно и началъ читать письмо Викторіи при умирающемъ свѣтѣ дня.
— Дорогой Іоганнесъ, — писала она. — Когда вы будете читать это письмо, меня уже не будетъ въ живыхъ. Все кажется мнѣ теперь какимъ-то особеннымъ; и я не стыжусь писать вамъ, какъ-будто этому ужъ ничто не препятствуетъ. Потому что пока я была жива, я предпочла бы страдать дни и ночи, чѣмъ снова обратиться къ вамъ, теперь же, умирая, я уже не думаю такъ. Чужіе мнѣ люди видѣли, какъ я истекала кровью, а докторъ, осматривавшій меня, сказалъ, что у меня остался только кусочекъ легкаго; что же мнѣ теперь стыдиться?
