Поздно вечеромъ въ дверь мельника постучали; Іоганнесъ отворилъ дверь и выглянулъ. Викторія стояла за дверью и сдѣлала ему знакъ выйти. Онъ пошелъ за ней. Она схватила его за руку и повела за собой по дорогѣ; рука ея была холодна, какъ ледъ.
— Не лучше ли вамъ сѣсть? — сказалъ онъ. — Сядьте и успокойтесь немного. Вы такъ взволнованы.
Они сѣли.
Она прошептала:
— Что вы подумаете обо мнѣ, я никакъ не могу оставить васъ въ покоѣ?
— Вы очень несчастны, — отвѣчалъ онъ. — Послушайтесь меня и успокойтесь, Викторія. Можетъ быть, я могу вамъ чѣмъ-нибудь помочь?
— Ради всего святого, простите мнѣ, что я сегодня сказала, — обратилась она къ нему. — Да, я очень несчастна, вотъ уже нѣсколько лѣтъ, какъ я очень несчастна. Я сказала, что онъ былъ въ тысячу разъ лучше васъ; это неправда, простите меня! Онъ умеръ и былъ моимъ женихомъ, вотъ и все. Неужели вы думаете, что это случилось по моему желанію? Іоганнесъ, вы думали это? Вотъ мое обручальное кольцо, я его получила давно, очень, очень давно; а теперь я его бросаю, — далеко бросаю. — И она бросила кольцо въ лѣсъ; они оба слышали, какъ оно упало. — Этого хотѣлъ папа. Папа разорился, онъ нищій, а Отто былъ такъ богатъ. — «Ты должна это сдѣлать», сказалъ мнѣ папа. — Я не хочу, отвѣчала я. — «Подумай о твоихъ родителяхъ», говорилъ онъ. «Подумай о замкѣ, о нашемъ древнемъ имени, о моей честя». — Хорошо, я согласна, отвѣчала я. Подожди три года, я согласна. Папа поблагодарилъ и сталъ ждать. Отто ждалъ и всѣ они ждали, но кольцо мнѣ надѣли тогда же. Прошло нѣсколько времени и я увидѣла, что мнѣ ничто не поможетъ. Зачѣмъ намъ всѣмъ еще ждатъ? — Приведи мнѣ моего мужа теперь же, — сказала я папѣ. — «Богъ да благословитъ тебя», — сказалъ онъ и поблагодарилъ меня за то, что я сдѣлала для него. Скоро пріѣхалъ Отто. Я не встрѣчала его на пристани, я стояла у окна и глядѣла, какъ онъ въѣзжалъ на дворъ замка. Тогда я побѣжала къ мамѣ и бросилась передъ ней на колѣни. — «Что съ тобой, дитя мое»? спросила она. — Я не могу, отвѣчала я, нѣтъ, я не могу выйти за него, онъ пріѣхалъ, онъ ждетъ тамъ внизу; застрахуйте лучше мою жизнь и я брошусь потомъ въ прудъ или подъ мельничное колесо, мнѣ это будетъ легче. Мама поблѣддѣла и заплакала. Вошелъ папа. — «Ну, милая Викторія, сойди внизъ и встреть его», — сказалъ онъ. — Я не могу, не могу, — отвѣчала я и повторяла, чтобы они сжалились надо мной и застраховали мою жизнь. Папа ничего не сказалъ, онъ сѣлъ на стулъ и глубоко задумался.
