Онъ сѣлъ и засмѣялся отъ радости. Да, она видѣла, что онъ сдѣлалъ, ея взглядъ съ гордостью слѣдилъ за нимъ, когда онъ плылъ, держа дѣвочку въ зубахъ. Викторія! Викторія!
Если бы она знала, какъ всецѣло принадлежитъ онъ ей каждымъ мгновеньемъ своей жизни! Онъ хотѣлъ бы быть ея слугой, ея рабомъ, онъ хотѣлъ бы расчищать ей дорогу своими плечами. Онъ хотѣлъ бы цѣловать ея маленькіе башмачки, впречься въ ея экипажъ и топитъ ей печь въ холодные дни. Онъ топилъ бы печь золочеными дровами… Викторія!
Онъ оглянулся. Никто не слышалъ его, онъ былъ наединѣ съ самимъ собой. Онъ держалъ еще въ рукѣ драгоцѣнные часы, они тикали, они шли.
Благодарю, благодарю за этотъ прекрасный день! Онъ погладилъ мохъ на камняхъ и упавшіе сучья. Викторія ему не улыбнулась; нѣтъ, это не въ ея привычкѣ. Она только стояла на пристани, и яркій румянецъ заливалъ ея щеки. Можетъ-быть, она взяла бы часы, если бы онъ ихъ ей далъ.
Солнце сѣло, и стало прохладно. Онъ почувствовалъ, что весь мокрый. Легко, какъ перо, понесся онъ домой. . . . . . . . . . . . .
Въ замокъ наѣхали гости изъ города, тамъ шло веселье, музыка и танцы и на круглой башнѣ цѣлую недѣлю день и ночь развѣвался флагъ.
Пора было свозить сѣно, но лошади нужны были веселымъ гостямъ для катанья, и сѣно оставалось въ полѣ. Трава во многихъ мѣстахъ была еще не скошена, но работниковъ брали правитъ лошадьми, грести, и трава стояла и гнила.
А музыка, не переставая, играла въ желтой залѣ…
Старый мельникъ на эти дни остановилъ мельницу и заперъ домъ. Онъ сталъ благоразумнѣе: раньше бывало, что веселые горожане наѣзжали на мельницу и выкидывали разныя штуки съ мѣшками зеренъ. Ночи были теплыя и свѣтлыя, и это особенно располагало къ разнымъ шуткамъ. Старый камергеръ въ молодости изволилъ разъ собственноручно принести на мельницу въ корытѣ муравейникъ и бросилъ его подъ жернова. Теперь камергеръ состарился; но сынъ его Отто пріѣзжалъ въ замокъ и развлекался всевозможными забавами, Чего только про него не разсказывали…
Топотъ копытъ и веселые крики раздались въ лѣсу. Это ѣхала кататься молодежь изъ замка, и лошади были выхоленныя и горячія. Всадники подъѣхали къ дому мельника, постучали хлыстиками и хотѣли въ него въѣхать. Дверь была слишкомъ низка, но они все-таки хотѣли въѣхать въ нее.
— Здравствуйте, здравствуйте! — кричали они.
— Мы пріѣхали васъ навѣстить!
Мельникъ принудилъ себя улыбнуться на эту выходку.
Потомъ они слѣзли съ лошадей, крѣпко ихъ привязали и пустили мельницу въ ходъ.
