Затем прозвучал мужской голос.
– А-а, мистер Х…
Голос звучал расслабленно, даже весело.
– Это ваш последний шанс, Монро, – сказал я. – Я ходил в «Сандей», и они очень заинтересовались записью. Они готовы опубликовать рассказ…
– «Сандей»? Понятно.
Что с этим уродом, черт побери? Придурок неотесанный!
– Сложилась следующая ситуация, мистер Х, – сказал Монро, четко и спокойно произнося каждое слово. – Вы получили финансовое предложение от газеты «Сандей» и хотите узнать, готов ли я дать больше. Все правильно?
– Да.
– Хорошо. Могу ли я спросить, сколько они предложили?
«Пятизначное число», – говорил Стюарт.
– Десять тысяч.
Я пожалел о сказанном, как только слова вылетели у меня изо рта. Монро явно ожидал, что сумма будет как минимум в два раза больше. И зачем я назвал ему газету?
Я понял, что все испортил. Монро слишком спокоен, и я не в состоянии с этим справиться. Я ожидал другого.
– Ммм, – произнес Монро. – Вероятно, я смогу собрать пять тысяч сегодня во второй половине дня. Это вас устроит?
«Вероятно, придется соглашаться, черт побери!»
Пять тысяч. Это оскорбление. Но на самом деле у меня не было выбора.
– В шесть в «Принтерс Девил» на Феттер-лейн – и не опаздывайте.
Я опустил телефонную трубку на рычаг.
Я убивал время, заливая случившееся алкоголем в ближайшем баре, и ушел из него в пять, чтобы не опоздать на встречу с Монро. Когда я спустился на платформу станции «Кентиш-таун», она оказалась забита людьми – как обычно, проблемы на Северной ветке. Ко времени прибытия поезда народ уже стоял плечом к плечу.
Я с боем ворвался в поезд, идущий на юг, к «Тоттенхэм-Корт-роуд». Там я собирался перейти на Центральную ветку и ехать до «Чансери-лейн». Мне удавалось удерживаться в уголке вагона до «Кэмден-таун». Там в двери втиснулась сотня-другая людей, меня оттолкнули в середину вагона, и мне пришлось обеими руками хвататься за верхний поручень, чтобы удерживать равновесие. Я редко езжу в метро, но даже я знал, что в этот день давка была сильнее обычной. Пенсионеры, офисные работники, рабочие, туристы и типы из низов лондонского общества прижимались ко мне со всех сторон.
Я почувствовал первые признаки паники, но отмахнулся от них, пытаясь думать о хорошем. Я закрыл глаза и заново пережил свою работу в канун Нового года, затем вспомнил о Монро, о пленке и письме, деньгах, подумал о следующей работе, мемуарах… А что потом?
Я вспомнил, как Монро не пришел на встречу, как бритоголовый ублюдок пытался выставить меня дураком, как меня вытурила Рита, пригрозив Давором… Затем Монро, высокомерный сукин сын, смеялся надо мной по телефону.
