Игнат Степанович водружает на нос очки, берет журнал и в графе «Дежурство сдал» ставит подпись. Ниже ее, в графе «Дежурство принял», расписывается Марья Николаевна. Она расписывается аккуратно, стараясь не задеть размашистые буквы Игната Степановича, а сама в который уже раз думает: «Ну точно, как в загсе, только свидетелей нету…»
Они вместе выходят из балка. Поселок отсюда, с водоема, как на ладони. Нещадно дымит кочегарка, не портя, впрочем, нежных розовых красок позднего северного рассвета. Горы вдали еще студено-сини, молчаливы. На ровном снежном поле бухты темнеют черные точки флажков — зимний аэродром. Слева за зубчатыми останцами крутой сопки небо подернуто сумрачными тенями — там находится крупная электростанция и водохранилище, откуда вода по трубам идет вначале в охраняемый ими водоем, а потом разливается в дома и квартиры. На водоем проведен телефон, и надо раза два-три за дежурство сообщить уровень воды в резервуаре. Мерку изготовил сам Игнат Степанович: обычная веревка с узлами через каждый метр, на конце — запаянная консервная банка — поплавок. Просто и удобно. А раньше с шестом мучались, опускали его в питьевую воду до самого дна. Не мог спокойно глядеть на это Игнат Степанович, вот и придумал свой способ. Баночка-поплавок всегда чистая возле печки висит, не то что шест… Да что говорить, все здесь своими руками устроено: и ограждение, и засов с клинышками, чтобы, значит, с той стороны никто не мог сдвинуть, а сколько внутри балка пришлось повозиться? Спасибо, Марья Николаевна помогла обклеить стены да коврики из дома принесла. Чисто и уютно на посту помер три, как дома. Лишь после дежурства Калистратова непорядок: то окурок воткнут в неположенном месте, то клеенка на столе чем-то залита, то мусорно возле печки…
Игнат Степанович не спеша прощается и потихоньку спускается вниз, в поселок, к людям. И пока он идет, все думает об этих еще спящих в своих теплых постелях мужчинах, женщинах, детях. Они спят, а вода по трубам неслышно журчит, огибая всякие закругления, поднимаясь вверх на пятый этаж, снова скатываясь вниз. Над кирпичной баней клубится пар. Пойдет сегодня Игнат Степанович в парилку… Даже когда выпадает ему дежурство, любит Игнат Степанович эти суматошные банные дни — субботу и воскресенье. Расход воды резко увеличивается, и он, словно главный диспетчер большого предприятия, непрерывно звонит то на насосную — тормошит дежурных, то в баню, а если надо, и самому начальнику комбината коммунальных предприятий. Как же иначе, люди за неделю наработаются, парилка для них — праздник и отрада. Ванные, они и есть ванные, а баня совсем иное дело — баня парит, баня правит, баня все поправит…
