— А как же! — горделиво и слегка обиженно отозвался тракторист. — Лучше зубам выпасть, чем иметь плохое питание, — никакая муфта не поможет, это уж я вам точно говорю.
— Пойдем ставить муфту с подсветкой.
— Ты спятил, механик! Ночь, спать надо.
— Успеем. Пойдем, дорогой! Иначе завтра без меня будешь ставить. Вдруг рано вертолет придет.
— Вертолет? Хм! А обзываться непонятными словами будешь?
— Да, теперь я вижу, что ошибался. Только настоящий механизатор может поступить так, как ты.
— Как?
— Пойти ночью ставить муфту, чтобы утром выйти в рейс, — отчеканил Ждан.
Вано важно оглядел лица сидящих и строго проговорил:
— Я вернусь, братья, утром — выпасть всем моим зубьям! Такая, извините, работа. Чтоб чай был, между прочим, наготове…
Когда они вынырнули из чоттагина, Омрувье сказал:
— Этот парень будет большим человеком. — Потом добавил: — Если, конечно, поработает с нами.
— Может, историями и анекдотами его заговорить — предложил Векет, — Я могу рассказывать без перерыва три дня и три ночи.
— Без перерыва не надо, — поправил поспешно бригадир, — иначе пасти оленей некому будет — все стойбище уши развесит.
— Эттыне, Пананто-Тке, — обратился Векет к старикам, — вы много сказок знаете?
— За-бы-ли-и. Некому рассказывать…
— Я могу петь, — сказала Эттыне.
— Хорошо, ты будешь петь. Эттыне улыбнулась.
IV
Ждан и Вано вернулись на рассвете и сразу завалились спать. А утром полил настоящий ливень.
Вано заважничал пуще прежнего:
— То-то у меня шрам на черепе ныл. Думаю, нет, надо поторопиться с трактором. А ну-ка еще кружечку!
— Ну вот, деды, — повеселел Ждан, — трактор сделан, первым вертолетом — салам алейкум, гуд бай, ариведерчи, как говорится, чао…
Никто ничего не сказал.
Через час или полтора, когда прекратился ливень чуткое ухо Любы Нутакалянны уловило далекий рокот вертолета.
— Пора? — спросил Векет бригадира.
— Надо, — кивнул тот.
— Чего надо? — спросил Ждан, торопливо укладывая свои пожитки в рюкзак.
— Сейчас узнаешь, только спокойно, — сказал Векет и, навалившись на механика, ловко прижал его к земле Омрувье завернул ему руки за спину, связал, потом занялся ногами.
— Спокойно! — повторил Векет и поправил тюбетейку на ждановской макушке. — Сказки перед сном будешь слушать, оленину есть…
Ждан мудро решил не сопротивляться:
— А не убьете? — поинтересовался он.
— На руках будем носить.
— Э-эх! — вздохнул пленник. — Ну, погодите! Объявлю голодовку, буду орать, сбегу, повешусь и застрелюсь.
— Орать не будешь! — Векет осторожно прикрыл рот Ждану кожаной повязкой.
