. Его личная скорость времени резко падает. Спокойно «обсудив» ситуацию с «двойниками», он принимает верное решение.
Разумеется, это упрощение почти до абсурда. Но смысл ясен: время и пространство — лишь свойство нашего сознания.
— Велосипед изобретаете, уважаемый! Об этом еще Кант говорил — и почти теми же словами!
Кант? Ничего не имею против такой компании. Но если перевести это в практическую плоскость — становится возможным буквально все! Ну, например, я могу хоть сию минуту пересмотреть свое представление о том, что до Нью-Йорка сколько-то там тысяч километров. Окажусь ли я при этом на Бродвее? Не знаю…
— А вы поспите! — советует Скептик. — Чуть проблема появилась — скорее баиньки! Как двоечник, который сразу в конец задачника норовит — ответ посмотреть. Или — в тетрадку к соседу… Предпочитаю по старинке полагать, что мои сны — продукт моего сознания!
Мало найдется людей, способных зримо представить — лицо своей матери, например. Попробуйте сами! Простейшее задание: красный кубик на голубом фоне. Трудно? А ведь в наших снах — полнейший эффект присутствия. «И замысловатые сюжеты»!..
Наука прилагает прямо-таки фантастические усилия, чтобы механизм сновидения свести к ночной жвачке дневных впечатлений. И я, днем с трудом вымучивающий каждую строчку, ночью становлюсь Бергманом, Феллини, а иногда прямо Хичкоком! И не только режиссером и сценаристом, но и художником, костюмером, бутафором, гримером, осветителем, пиротехником, звукооператором…
Манию величия можно избежать, допустив реальность того, что мы видим во сне.
И — альтернативность истории.
Константа разума
— Ну, хорошо, — согласился Скептик. — Не получается — подсмотрим у соседей. А они где берут? Где подсмотреть самое первое — то, что нет ни у кого? Ведь должно же быть что-нибудь самое первое?!
Нас губит «одна, но пламенная страсть» — к упрощению. Упрощаем до подмены одного другим и приходим к абсурду. Никто никому ничего не подсказывает! Может ли ваше правое полушарие, подсмотреть у вашего левого?! Подойдем осторожно к краю бездны и заглянем. Узрим жуть шестимерную: себя — единого и неделимого — во многих мирах, даже в самых «дальних», в таких, что и не поймешь ничего, если забредешь «случай-но»… Я — нить. Рядом вьются нити мои родных, друзей, коллег, соседей, знакомых, полузнакомых и совсем незнакомых людей; все это свивается в шнур сверхцивилизаций, на который тесно нанизаны прозрачные бусины отдельных миров — они делят единый шнур на маленькие участки. Это — мы…
