Пора бы всем разойтись — что-то не пускало, что-то держало всех вместе в остывшей комнате.
Ждали, кто начнет разговор.
— От ярмарка нонче в ночь так ярмарка… Зерно спалили и дом-то ударцевский — вовсе по дешевке продали!..— выскочил было Егорка Гилев, но понял, что слушать его никто не будет.
Устали мужики с пожара с этого, с нынешней ночи устали и даже думать о ней не хотели. Егорка Гилев еще раз мужиков оглядел и позвал:
— Нечай, где ты есть? Либо нету тебя?
Из полутемного угла вроде бы нехотя отозвался высокий, с седоватой бородой мужик.
— Здеся я… Ну и что? — Он был хром и уже несколько раз вставал и снова усаживался в своем углу, покряхтывая и пристраивая хромую ногу сверху здоровой.
— Не слыхать чтой-то тебя…
— Услышишь, чай…— Сел, пошевелил одной, потом другой ногой и согласился: — В самом деле, долгая же эта ярмарка выходит…
Стало совсем тихо, мужики ждали, куда Нечай дальше поведет речь. Он сказал:
— Было дело с Колчаком, а заодно и промежду собой погрызлись. Прошло чуть времени, гляди — мужик опять друг на дружку зубы щерит… От какая выходит политика.
— Мужик — он по сю пору политикой не занимался, дядя Нечай,— ответил ему Фофан.— Он испокон века жизнью занимается. Землю пашет, скотину пасет, ребятишек родит. Ему было — политика все одно какая, ему жизнь надобна — урожай, приплод.
Фофан сидел за столом под тусклой лампой, дымил цигаркой и говорил медленно, тихо — он тоже устал до смерти. Договорил — обратился лицом к Нечаю.
Нечай отвечать не торопился, сначала покряхтел…
— Да ить как сказать… Урожаю-то ему, мужику, недостало, приплоду тоже, он и надумал ишшо политику припречь.
В углу засмеялись, Фофан тоже усмехнулся, плоское лицо его сморщилось, потом он как-то вдруг улыбнулся, поднял к тусклому свету лампы широкое, будто детское лицо.
— Ягодник бы нам в колхозе завесть… Малину, кружовник. Одному это не по силам. Одному невозможно. Сад — он удивительно сколь силы требует… Его по-настоящему ради пользы справить — десяток полных мужиков нужно да еще вдвое-втрое баб. Тогда будет сад… А вообще-то очень он, кружовничек, на арбуз похожий, Кажная ягодка — что игрушечный арбузишко. И разводья те же в точности на нем, и от пупка росточек. Склонишься над кустом — он весь теми игрушечными арбузишками усыпанный. Только что арбуз для солнца вовсе непроницаем, интересно даже, как он под шкурой своей красную мякоть наливает, а кружовник — тот скрозь кожу искоркой светит… Солнце очень приемлет. Так и выходит: одно солнце на весь мир да еще в кажной ягодке свое.— Фофан посмотрел вдоль стен и по углам, где один к другому вплотную сидели мужики — кто на корточках, кто ноги крест-накрест,— и вздохнул.— Вот выселим за болото поджигателей, навек от них избавимся — и все! Хозяйство надо ладить. Сад.
