Защепа убрал бумагу в портфель.
— В прошлом году был у меня старый мой сослуживец, поручик Саша Лукомский. Три года жил в Харбине. Так он рассказывал, как наши офицеры девиц на панель вытаскивали. Между прочим, таких же беженок, эмигранток из русских семей. Просто хватали и тащили на панель, представляете! Офицеры!
Защепа прошагал несколько шагов, потом повернулся к Позднякову, деланно улыбнулся:
— А вы спрашиваете, хочу ли я туда? Самому-то не смешно? Служил у нас молоденький прапорщик Туркул. Антон, Тонечка. Такой, знаете, скороспелка. В мирное время поступал в военные училища, да никак не получалось. А началась германская, окончил экстренный курс и — в армию. Дослужился до штабс-капитана к октябрю семнадцатого, к вашей, то есть, революции. А потом — в герои, в военачальники. Дослужился до генерала. Потом — после Крыма — эмиграция. И оказался Антоша в Болгарии. Болгары, доложу я вам, к нам, русским, относятся с трепетной любовью. Как-никак, а мы их от турок освободили.
Так вот, поднялся в Болгарии крестьянский бунт. Требовали мужички земли, как всюду. Власти ничего сделать не могут, сами трясутся.
— Это вы мне к чему рассказываете?
— А к тому, что Антоша Туркул со своими дружками это восстание в крови потопил! Восстание, любезный мой непредставившийся собеседник, это толпа мужиков с топорами и вилами, а не красная конница в открытом бою! И не дело офицера — убивать безоружных мужиков!
Защепа махнул рукой:
— Ладно, впрочем. Простите мою несдержанность, но мне никогда еще не приходилось так откровенно говорить с большевиками. Вы ведь большевик?
— Большевик, — улыбнулся Поздняков. — И оплошность свою хочу исправить.
Он протянул руку:
— Поздняков Кирилл Фомич, особоуполномоченный по Туркестану.
— Это вы, получается, вроде чекистского генерал-губернатора? — улыбнулся Защепа, пожимая руку.
— Именно так.
— Не соизволите ли на чашку чая?
— Сейчас — нет. Думаю, Лев Ефимович, вам надо прийти в себя и подумать о нашей встрече. Что касается чая, то я наведаюсь к вам завтра в это же время. Если предложение будет в силе — попьем и чаю.
Защепа задержал руку Позднякова.
Поздняков понял и подтвердил:
— Следить не будем. Мне бы хотелось, чтобы вы сами сделали выбор. Хотя, мне кажется, вы его уже сделали.
2010, июнь, Санкт-Петербург
КОРСАКОВ
Все-таки Питер отличается от других российских городов. Трудно точно сформулировать, в чем именно эти отличия заключаются, но они есть, они почти очевидны, но именно эта неуловимость и делает их настоящими «отличиями».
