Была какая-то магия в том, что теперь его так и именовали — сначала фамилия, а уж потом имя-отчество. Порядок такой!
Инструкции «ИО» ему дал самые точные:
— Мне тебя рекомендовали как человека знающего и самостоятельного, и задачу я перед тобой ставлю одну-единственную: сделать так, чтобы честно работающий человек точно знал, что ему есть для чего зарабатывать деньги, понял? Чтобы, поняв это, он в день выборов пришел голосовать за меня, ясно?
Саше было ясно, и на этом распрощались.
«ИО», вскоре ставший губернатором, оказался человеком слова: в дела Решетникова он не лез, ограничиваясь его отчетами. Недоброжелателей и интриганов не слушал и результаты получал те, которые ему были нужны. А в день выборов в тех самых бывших «почтовых ящиках» за него проголосовало почти все население.
Играл новый губернатор или нет, но вечером того памятного дня, когда все толпились вокруг, прилюдно обнял Решетникова и громко сказал:
— Я такого не ждал. Люди поверили не только мне, но и тебе, значит, и нам всем. Ура, ребята!
Директором департамента Решетников поработал недолго. Два раза он вместо губернатора докладывал на совещаниях в столице, толково отвечал на все вопросы, и никто не удивился, когда после перестановок в правительстве новый премьер сделал Решетникову «предложение, от которого нельзя отказаться».
— Вы не занимаетесь интриганством, не ищете высоких покровителей и, несмотря на все, добиваетесь высоких результатов. А это, по нашим временам, лучший показатель. Так что…
И Александр Прохорович Решетников стал вице-премьером. Почти полгода у него ушло на то, чтобы выстроить «под себя» всю систему управления, которая была ему подотчетна. Приходилось и уговаривать, и ломать, и угрожать, и наказывать. Но своего добился и систему выстроил.
Проблемы начались, казалось, «на пустом месте».
Вопросы, находившиеся в его ведении, были важны, и никто не удивился, когда Решетникова вызвал президент. Доклад прошел гладко, вопросы были серьезные, по сути, и ответы были соответствующие. В конце беседы президент, ломая официальный ход беседы, улыбнулся:
— Ну, будем считать протокольную часть законченной. Теперь давайте, жалуйтесь на тех, кто мешает.
Улыбка все еще играла на его лице, но глаза не улыбались. Глаза, казалось, жили отдельной жизнью.
— Я не совсем понял, — признался Решетников. — Мне никто не мешает. Мы не всегда можем сделать то, что хотим, но это естественно и никакой помощью исправлено быть не может.
