Баба быстро успокоилась, понимая, что деньги так или иначе окажутся у нее в руках. Да еще можно будет потом всех упрекать, что продешевили. Вот без нее-то как раз и продешевили.
Ну да, черт с ней. Главное, что был теперь у Корсакова свой личный закуток, куда можно было спрятаться от суеты и беспокойств. Хотя и понимал, что иллюзия все это…
Наведывался он сюда нечасто, за домиком присматривали соседи, а Корсаков, приезжая изредка на выходные, привозил им какую-то необходимую мелочь.
Прихватывал он, конечно, и несколько емкостей «огненной воды», которую вечерами неспешно распивал с соседом Толиком. Было соседу за шестьдесят, но при первом же знакомстве представился именно Толиком и на этом «вопрос закрыл».
Да, в этом ли суть?… Просто тут, вдали от столицы, ощущал себя Корсаков почти свободным человеком, который может жить, как ему заблагорассудится, не оглядываясь ни на кого. Жить так, как сам себе разрешает.
Правда, для этого надо было забыть хотя бы на время, что есть другая жизнь.
Корсаков приехал сюда в прошлый четверг.
Просто взял и исчез из Москвы, никому ничего не сказав. Мобилу на всякий случай отключил, а иным образом его тут, в этой глуши, никак не найти, не достать. Хотел отоспаться и вернуться в понедельник утром, но в воскресенье с утра к соседям справа приехали «дети» с шумной компанией, и Корсакова тотчас вовлекли в бесшабашный отдых.
Одной из прибывших в доме соседей «не понравилось», и она явилась ночевать к Корсакову.
Вот, как-то так…
Расслабившись в постели, девица объявила, что уедет только в понедельник вечером, и, решив, что теперь Корсаков — «ее», устроила пробный скандал. Закончилось все тем, что Корсаков отправил ее восвояси, а сам достал НЗ — ноль семьдесят пять «Посольской», — и пошел к Толику.
Во вторник с утра пошел еще окунулся, поплавал немного и чуть-чуть-чуть подремал в тишине и безмятежности. Вот, потому и въехал в белокаменную в начале четвертого.
Ничего серьезного сделать уже не удастся, значит, надо хотя бы подготовиться к ближайшему будущему, решил Корсаков, и, заглянув по пути в супермаркет, затоварился на неделю.
Шагая с пакетами к подъезду, он увидел на скамейке знакомую фигуру. «Предчувствия меня не обманули», — вяло огорчился Корсаков.
На лавочке возле подъезда сидел Гоша Дорогин, репортер светской хроники, человек тусовки и старый товарищ Корсакова.
Правда, Дорогин Корсакова не заметил по причине погруженного в сон пьяного человека. Очень пьяного.
