Мы согласились не очень-то охотно, ведь неизвестный мог не выйти от Захарихи до утра. К тому же было уже поздно, как бы не влетело от домашних.. Но спорить с Вовкой не хотелось. Мы безоговорочно признавали его авторитет в нашей компании. Вовка был рассудительный мальчишка. В классе он подчинялся мне, как старосте, на улице — я ему. Так мы, не сговариваясь, добровольно разделяли власть.
Позицию для наблюдения Вовка выбрал удобную: напротив Захарихиного домишка, в палисаднике дьякона Кузьмы Ивановича. Дьякон со своею дьячихою ложился спать рано, собаки они не держали, поэтому мы не стали перелезать через тын, а безо всякой опаски прошли через маленькую калитку и схоронились за заснеженными елочками, растущими вплотную к хворостяному тыну.
Стояли, как нам показалось, долго, потому что по приказу Вовки не переговаривались, как бойцы в секрете. Наконец Люська не выдержала, заворчала вполголоса:
— Он давно уже дрыхнет на теплой печке, а мы, дураки, мерзнем...
Не успел Вовка на нее шикнуть — звякнула щеколда на Захарихином крыльце. Дверь медленно отворилась, на крыльце появился мужчина очень высокого роста. Здоровенный. Мы замерли. Я напрягла зрение до предела, боясь пропустить хоть одно движение незнакомца.
Он не спеша спустился по звонким от мороза ступенькам, осторожно прикрыв за собою скрипучую калитку, вышел на дорогу и остановился как раз напротив нашей засады, всего в нескольких шагах. Негромко выругался:
— Погоди, тварюга!..
Потом, оглядевшись по сторонам, начал закуривать. Чиркнула о коробок спичка и трепетным огоньком осветила кончик большого прямого носа и давно не бритый, почти квадратный подбородок.
Надя ойкнула. Вовка вовремя зажал ей рот. Незнакомец насторожился. Прислушивался долго, вертя головой во все стороны. Мы замерли.
Три раза мигнул огонек папиросы, хрустко заскрипел снег под тяжелыми шагами. И Захарихин гость вдруг исчез, как сквозь землю провалился.
Несколько минут мы молчали. Потом Надя сказала громким шепотом:
Это Пашка Суханин!..
Ври больше!—усомнился Вовка.
Надя сказала уже громко:
Я ж тебе не Люська, чтоб врать. Что- я, Пашку не знаю? Когда их раскулачивали, он просил у моихтетей что-то спрятать. Они отказались. Так он нам всю посуду перебил. Тети не жаловались. Побоялись...
Вот это клюква!—присвистнул Вовка. — Значит, он, паразит, сбежал из Сибири... А ну, айда к Анне Тимофеевне! Посоветуемся.
Я одна пойду,— возразила я. — Зачем нам всем так поздно беспокоить учительницу! Вы идите домой, а завтра я вам все расскажу.
