Димка ухмыльнулся!
Ишь обрадовалась. Какое же это целование? Это я просто от избытка чувств.
Димочка! Димуля!.. А ведь сказали, что ты... понимаешь?
А ты поверила? Нам помирать не к спеху. Как-никак, а Гитлера пережить надо.
Димка, так это ж просто здорово! Когда при жизни хоронят — человек сто лет живет. Не веришь? Спроси мою бабушку. Она в японскую на деда похоронку получила, а он и пришел. Честное ленинское! Ну, где ты сейчас? Выходит, тоже после лечения обратно в нашу дивизию не попал? Эх!.. Как ты? Почему хромаешь? Рассказывай. Куда идешь?
Никуда. Отходил, брат Чижик,— грустно ответил Дима, и его голубые глаза печально потускнели. — Я ж теперь нестроевой,— кивнул он на свою дубинку-костыль. — На передний край меня не пустили. Выходит, отвоевался.
Да ладно тебе,— попыталась я его утешить.— Мало ты воевал? Чем занимаешься?
— Обо мне потом. Интересного мало. А вот ты где обретаешься? Слушай, а в честь чего это ты строевые погоны нацепила? Батюшки! Да еще и офицерские!..
Димочка, да ты же ничего не знаешь! Ведь мы больше года не виделись. Я же на армейских курсах училась. Потом пулеметным взводом в Сибирской дивизии командовала. А теперь вот на роту иду. Опять в другую дивизию. Не везет, да и только.
Не везет?! — вытаращил глаза Димка. — Да если бы мне такое... Нет уж! Кому не везет, так это мне. А ты... Ну и Чижик-пыжик!.. Просто молодчага. Впрочем, я всегда знал, что из тебя будет толк, если не станешь всякими глупостями заниматься.
Под «всякими глупостями» наш комсомольский вожак подразумевал не что иное, как Ее Величество — Любовь. Вообще-то он признавал за человеком право на это чувство, но... только к Родине — Отчизне. И в свои девятнадцать лет на всю дивизию прослыл великим женоненавистником.
Вспомнив это, я рассмеялась:
— Опять за свое? Слушай, а почему ты бродишь в одной гимнастерке, ведь холодно! Не забывай, что у тебя легкое прострелено. Простудиться — дважды два, потом наплачешься.
— Ерунда,— отмахнулся Димка по своему обыкновению.— Где это ты видела простуженного солдата? Не в этих пустяках суть. А вот то, что из игры выбыл начисто, это — да. Обидно, пойми, дружище: с первого дня без передышки. Пройти огонь и воду и два окружения. А теперь, когда фашиста бьем на всех фронтах, да еще как!.. Одним словом, дела мои, Чижичек... даже говорить неохота.
Дима, почему ты хромаешь? Ведь тебя ранило в голову и грудь, при чем здесь хромота?
А вот и при том. Самолет по дороге добавил. Был косой перелом бедра. А это, как в Одессе говорят, не сахар! Полгода лечился. В глубокий тыл хотели списать начисто. Еле отбоярился. А о передовой и думать...
