Что ж молчишь? Устава не знаешь?
Служу Советскому Союзу.
Не очень-то бодро. Но ладно, для первого раза простим. Да, ты, как единственная девушка, назначена в самую прославленную дивизию — в третью гвардейскую, да еще и мотострелковую.
Служу... Спасибо. Большое спасибо, товарищ капитан!
Это в первый раз за все время учебы мне оказали преимущество перед сокурсниками.
Я проколола на новой гимнастерке шесть дырок: и правее, и левее, и выше, и ниже, но все равно казалось— орден не на месте. Выручил старшина Кошеваров — просверлил седьмую дыру, но зато звездочка сразу как приклеилась и матово заалела всеми пятью лучами. Я вздохнула с явным облегчением и радостно засмеялась.
Не пошла я в штаб армии и не стала добиваться аудиенции у сурового генерала Поленова. Кто его знает: рассердится командарм и вовсе никакого звания не даст. Какие права у человека, которому еще и восемнадцати нет? Каюсь, смалодушничала.
Гвардейский комдив — генерал-майор Акимов был совершенно седой, дородный и строгий. Одна пара очков вздыблена на белую шевелюру, вторая — на крупный нос. Прочитав мою бумажку-направление, он пристально на меня поглядел и спрашивает:
— Ну-с, и где же этот молодчик-пулеметчик?
Я даже растерялась и этак смирненько отвечаю:
— Как же так, товарищ генерал-майор? Разве не видите? Это же я и есть.
Генерал, нахмурясь, снова перечитал мою бумажку и опять воззрился на меня:
Постой, постои, тут же черным по белому сказано: «мужчина»! А ты... а вы, насколько я понимаю,— жен-щи-на!..
Да какая разница? Это же просто опечатка в приказе! Надо разобраться.
Нет уж,— вспылил генерал Акимов. — Пусть сам черт с этой опечаткой разбирается. Экие канальи!.. Прошу командиров, а они насмешки строят! Что у меня тут, детсад?
Так и не стала я гвардейцем. Поневоле пришлось явиться в штаб армии, раз попала в тупик.
Это было наше первое знакомство с полковником Вишняковым. Выслушав мой сбивчивый рассказ, полковник смеялся совсем не по-стариковски: раскатисто, заливчато и от всей души. А вытерев выступившие от смеха слезы, покачал головой:
— Ай-яй-яй! Что же теперь делать-то будем?
Так дело-то мое выеденного яйца не стоит! Переделайте меня опять в женщину. Только и всего.
Ишь ты, шустрячка! «Переделайте». Да ты и понятия об этом не имеешь. Переделаем, когда доживешь до восемнадцати. А пока вот тебе новое направление. Иди и воюй, как мужчина, оставаясь женщиной.
Через два дня я снова стояла перед ним, едва сдерживая слезы. Не приняла меня вторая по счету дивизия, в которую направили!.. Не приняли без объяснения причины. А в третьей — хотели засадить в штаб, бумаги подшивать. Сама отказалась — наотрез. Надо же быть принципиальной.
