А Томас докладывал:
- Я хотел сказать, что я обошел всех жильцов. Ни к кому никто не вламывался. Только у миссис Трюфельс никто не открывает.
- В это время она в церкви. Репетирует хоралы.
- А, понятно.
- Я еще хотел сказать, до этого я приходил... Может, откроешь?
- Нет.
Он посмотрел прямо в глазок. Мне стало неловко, что я не открываю дверь. Он сказал:
- Хорошо. Я приходил, чтобы извиниться. Думаю, не ты виновата в потопе.
- Хорошо. Извинение принято.
"Не ты виновата" - а кто, он считает, виноват? Он Петера подозревает? Да о чем это я! Он подумал на других соседей, наверное. Ну, мне это все равно.
А он отвечал:
- Прекрасно. Ну, пока.
- Да. Пока.
Он помедлил, будто хотел еще что-то сказать, потом, видимо, передумал и ушел.
Коляска перестала плясать и просто ездила туда-сюда. Я остановила ее и вытащила Петера.
- Ну ты и придумщик! - сказала я ему.
- Приумщи...
- Ага, придумщик. Что, есть хочешь? Будешь ням-ням?
Я понесла его в кухню и усадила на детский стульчик (когда я стала няней, я привезла сюда из дома некоторые свои детские вещи - хорошо, хоть что-то осталось у нас на чердаке - мама любит все раздавать). Стульчик сохранился, потому что был сломан, но когда он теперь мне понадобился, папа его починил.
Так, где же я оставила бутылку? А, в гостиной, на столе.
Нет, ее здесь нет. Может, у кресла? Тоже пусто. Когда я возвращалась в кухню, увидела бутыль, стоящую на стуле в прихожей. Не помню, чтобы я ее сюда ставила. Может, Петер захотел, чтобы она переместилась?
Я взяла ее двумя пальцами за узкую горловину - да, представьте себе, до такой степени она была легкой.
Но не тут-то было - я не смогла даже сдвинуть ее с места! А поднять ее смогла, только взявшись за ручки. Что же это с нею случилось?
Да, малышу такое не удержать. Я взяла чистую бутылочку для кормления с полки и, установив в нее воронку, подняла бутыль - ну и тяжесть! - и наклонила над ней. Ни капли не вылилось из бутыли. Я заглянула в горлышко - темно и ничего не видно. Я снова перевернула бутылку вверх ногами и потрясла - ни капли.
Куда подевалась абракадабра?? И чем теперь кормить Петера?!
Я села на табурет и глубоко задумалась, для чего положила руки на стол и опустила на них голову.
Надо позвонить Гермесу. Сказать, что его сын остался без еды. А вдруг он подумает, что я загнала амброзию на черном рынке по бешеной цене - дом за унцию?
Селия! Это ведь ее рук дело! Ох, как я зла на нее. Вот кому я позвоню в первую очередь и потребую вернуть божественное детское питание обратно. Не успел же Мосик съесть его все?
