Лопатина растерянно улыбалась мне.
— Нет, этого не может быть…
— Может, — жестко оборвал я. Не хватало еще, чтобы она закричала, как в одном фильме: «О боже, это выше моих сил!» и хлопнулась в обморок. — Я буду работать в другой поликлинике.
— Почему? — спросила она у меня, как у шизофреника, который пытался убедить в такой нелепости, что даже развеселил ее.
— Есть причины. Разве я должен докладывать? — холодно и строго произнес я.
— Но… мы будем встречаться?
— Нет!.. Нет!.. Не будем!!!.. — эмоционально, еле сдерживая себя, чтобы не взорваться, прошипел я, истребляя ее взглядом.
Она стала часто моргать. Посмотрела на стол, потом опять на меня. Моргает и моргает. Нервный тик. Надеюсь, эпилепсии у нее нет.
— Оставь меня в покое, — успокаиваясь, попросил я ее просто, как друга. — Найди себе кого-нибудь подходящего. Ты сможешь. Главное помни, что мужчина любит глазами. Следи за собой. Одевайся иначе…
— Как иначе? — немедленно спросила она настороженно.
— Современно… Красиво…
— Стандартно? — уточнила она с какой-то язвительной цепкостью.
— Ну… — я задумался, что ей сказать.
— Значит, красиво… — пробормотала она и тут же вскинула голову. — А страус — это красиво?
— Страус — это страус.
— А я — это я!
Мне не понравилась ее убежденность. Чтобы не чувствовать себя слабее, я продолжил:
— Красиво — это когда нравится всем. Возьмем твое знаменитое платье со звездами. Кому оно нравится, кроме тебя?
— Знаменитое… — повторила она грустно. Снова на лице появилась улыбка. У нее это значит, что сейчас будет плакать.
— Как это можно надеть? Ты что, звездочета собиралась в детском саду играть? Где ты его взяла вообще?
— Сама сшила.
— Я так и думал. Твое платье среди тысячи узнаешь.
— Между прочим, хороший комплимент, — сказала она, глядя на меня с полуживой иронией.
— Из этого платья можно было бы что-нибудь сделать, — я пропустил ее фразу мимо ушей. — Например, расположить звезды одной опоясывающей линией, на талии. Красиво и со вкусом.
Она посмотрела на меня с какой-то новой заинтересованностью. Плавно отвела взгляд, чуть улыбаясь. Задумалась. Потом стала качать головой, словно не веря во что-то. Задрожал подбородок. Сильно зажмурила глаза, но слезы находили щелки, чтобы вырваться.
Я почувствовал, что сейчас взбешусь из-за этой дуры!
— Через пять минут начинаем прием, — поднявшись, сообщил дрожащим от нервного возбуждения голосом. — Приведите себя в порядок!
Я хотел сказать еще много чего, но только бессильно потряс головой от возмущения и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Пошел было в одну сторону, но передумал, остановился. В коридоре сидело несколько больных, они все внимательно следили за мной. Меня передернуло. Я ринулся на улицу.
