У него был шок.
Римма любила своего мужа, постоянно рассказывала о нем. Гордилась им. Скучала по нему.
Влад очень серьезно относился к своей семье. Он был порядочный и умный.
Как же так?..
Просто грязь. И слабость человеческая.
Антон встречался только с одной девушкой и очень уважал ее. Год длились их отношения, дальше поцелуев дело не заходило. Это была романтика непорочной юности.
Почти каждый вечер они бродили по городу. Когда-то красивые дети, теперь — смазливые подростки, свежие, с ясными глазами, в которых еще не прижилась боль.
Все проходит, и иногда раньше, чем думается. Встречаясь с Антоном, барышня забеременела от одного полудурка из богатой семьи. Что делать — вышла за него.
Люди, способные на предательство, стали отвратительны Антону.
Римма и Влад, в которых он влюбился, как щенок, оказались такими же.
Голая блондинка с криком вонзала кинжал в мужчину, на котором сидела. Пошла реклама.
Антон был погружен в негатив.
Еще пять дней, и он уедет отсюда. Он не покажет им своего разочарования. Но теперь он сам по себе.
Его настроение не приходило в норму, он чувствовал шторм, возмущение плескалось, в душе поднималась и поднималась тина.
Шляющейся походкой приблизился взлохмаченный Аркадий. Тоже сел на диван, только с другого края.
Еще тебя не хватало, подумал Антон. Он опасался неадекватных людей.
Вчера в столовой он заметил, как в начищенной ложке отражается вентилятор. Вертится себе, маленький, в ложке, как ромашка. А наверху большой, настоящий. Интересно. Антон ел и посматривал на потолок. Даже не думал ни о чем.
Все уже почти разошлись. Аркадий ужинал за соседним столом. Что-то громко сказал. Антон заметил, что взгляд черных внимательных глаз направлен на него.
— Когда ешь, смотреть нужно в тарелку! — серьезно и звучно повторил, погрозив пальцем.
Антон покраснел, постарался не глядеть ни на Аркадия, ни в потолок и быть непринужденным. Немногие остальные смутились.
— Может, вы перестанете этим мотать?
Был очередной блок рекламы, и громкость уменьшили. Голос Аркадия прозвучал резко, будто он еле сдерживался. Все обернулись. Взгляды сошлись на Антоне, как на раздражителе, от которого должна последовать ответная реакция.
— Что вы называете «этим»? Мою ногу? — вспыхнув, произнес Антон агрессивным, даже высокомерным тоном. Он имел привычку покачивать, вращать ступней, как нервозная кошка кончиком хвоста. При этом тут же заметил, что пальцы вертят истрепавшийся туго скрученный фантик.
