Природа есть природа. Для каждого, как своя. Березовая роща безлюдна, дышит спокойствием. Это в городе борьба и реализация. А здесь — просто дар жизни. Ступай и радуйся.
В самых живописных местах лавочки стоят. Некоторые почти не видно в зарослях шиповника. Для влюбленных. Антон заглянул. На земле была шелуха от семечек и огрызок. Пошел дальше. Дорожки размечены — сколько пройдено. Пенсионерам. Покушали, погуляли, километр прошли.
По соседству — хвойный лес. Внизу — река. Берег широкий, ивы растут. Чайка в полете. Красота.
На пляже кто-то был, закрывала листва. Звучали голоса, смех.
Антон постоял немного, глядя по сторонам, и пошел обратно.
К семи вечера началось оживление, лифты зашумели — народ стекался в столовую. Царила атмосфера благодушия.
Жена Бородатого — толстая, деловая дама — вышла в футболке с надписью «NEFERTITI». Она была заспанная, принимала ухаживания супруга молча.
Появились мамаша с сыном. Лица красные, волосы мокрые, улыбки до ушей, походки одинаковые — как у торопливых подростков.
Дикари, подумал Антон. Не успели приехать, уже обгорели.
Кормили хорошо…
Только Чопорная ела немного, даже чай не допила.
«Спасибо», — пробормотала приподнято, ни на кого не глядя; взяла свой йогурт, удалилась.
Во дворе лежал апатичный ньюфаундленд, носом к двери. Напоминал дремлющего, но глаза, отстраненные, с грустинкой, следили за людьми. Рядом покоился нетронутый бутерброд с маслом.
Старики, в трико, дребезжащих застежками сандалиях, нетвердо выходили на свежий воздух, добродушно посмеивались над собакой, садились курить. Пыхтели.
Тетки издавали возгласы умиления (даже те, кто явно не увлекались животными), пищи на асфальте прибавилось.
Пес вяло, под всеобщее одобрение, что-то съел.
К Антону подошел Влад, сел рядом.
— Где Римма? — спросил в своей манере, серьезно и легко.
— Какая Римма?
Оказалось, Чопорная.
— Кстати, она тоже изучает французский. Только уже на последнем курсе.
— Не знаю. Сюда она не выходила, — как можно проще сказал Антон, скрывая внезапную ревность. И еще задетое самолюбие — старший приятель с ним скучает.
Впрочем, Владу, судя по его равновесию во всем, с собой было гораздо интереснее, чем с другими. Он усмехнулся, наблюдая за собакой, и поделился забавной историей из детства.
На книге большими буквами было написано: «ВИКТОРИЯ ТОКАРЕВА». Римма читала в холле, забравшись на диван с ногами.
— Привет! — улыбнулся ей Влад. — Куда ты пропала? Это, кстати, Антон.
Римма откликнулась так, будто они были знакомы сто лет. Говорила она неспешно, голос был негромкий, в нем плотно смешались ирония и утомление, в глазах мерцала шаловливость.
