Игорь абсолютно спокойно стерпел «ублюдка», только дверь в комнату, где играл Максим, притворил.
— Давай не здесь, — предложил Павел Валентине. — Неудобно… люди.
— Люди? — не останавливалась Валентина. — Лю-ю-юди? Кто здесь люди? Эта тварь подзаборная? Или ее лопоухий муженек?
Игорь стоял и молча слушал, а Инге вдруг стало стыдно — впервые перед Игорем, за себя, и за Валентину, и за Пашку, и за свои дурацкие и ненужные с ним отношения…
— Да я этой твари тут все разнесу! — продолжала Мурашова. Поискав глазами, она вдруг взяла и ухнула на пол грязную тарелку. Инга опешила.
— Валька! — сказал Пашка предостерегающе и испуганно одновременно.
Валентина схватила следующую тарелку и запустила ею в Пашкину голову — тот едва успел увернуться. Потом хватанула целую стопку посуды — тарелки и блюдца со звоном рассыпались осколками, как тогда стекло в мурашовской квартире. «Это мне за то окно», — уговаривала себя Инга, не зная, как остановить погром. А Валентина уже дергала в исступлении кухонные занавески.
— Вот тебе, сука! — кричала она. — Я тебе тут все порушу! Будешь знать, как чужих мужей уводить!
Занавески поддались и рухнули вместе с гардиной, напрочь вырванной из стены. Из комнаты выскочил Максим.
— Мама, а почему тетя… — удивился он.
— Ага, значит, у тебя, тварь, и ребеночек есть, — прошипела Валентина, останавливаясь и сужая глаза. — И ты посмела… Да чтоб твоему отродью этому… чтоб он сдох, твой сучонок!
Она стояла, не зная, что еще сказать и сделать в безысходной ненависти, а перед глазами Инги понеслись, как в немом кино, черно-белые картинки. Дохлый кот Никита… грустные глаза пушистого щенка… глянцевый белый «мерс» Катькиного соседа Меньшова… никогда не виденная Ингой парализованная старушка… Инга почувствовала, как кровь ударила ей в виски, и больше уже ничего не видела и не слышала вокруг себя. Единственным ее желанием было зажать рот этой мерзкой колдунье, остановить поток фраз… Она опомнилась только тогда, когда почувствовала, как сильные руки мужа отрывают ее пальцы от мягкого махрового халата… и тут же услышала дикие крики, вой Валентины, и ощутила страшную усталость. Игорь усадил ее на табуретку, прислонил спиной к стене. Оглянувшись, Инга увидела Павла — он стоял в дверях с очень странным лицом, а дальше, на полу, лежала, тихонько подвывая, неподвижная Валентина в разорванном халате. Все ее лицо было в крови, и выдранные вместе с волосами бигуди-липучки были разбросаны по полу рядом.
