— Я уже говорила, — она бурно жестикулировала. — Я не следила за ним, не знаю.
— Ну что вы так разволновались, Тамара, как будто сами стреляли в Окунева, — полезло из меня желание как можно крепче досадить этой женщине, как считал, виновнице всех моих бед.
— Не шутите, ради Бога, — отмахнулась она.
— Какие шутки, Тамарочка. Насколько я понимаю с ваших слов, вы сейчас принимаете дела, то есть вступаете в должность председателя по экологии, не так ли?
— Да, — подтвердила она, по-видимому, не замечая язвительности с моей стороны.
— Через вас скоро пойдут денежные потоки, и видимые, и тайные, в конвертиках. Под шуршание денежных знаков почувствуете себя на вершине блаженства и славы. Ради этого стоило не только жить, но и отобрать жизнь у другого, закрывающего путь к вершине.
Лицо Тамары стало пунцовым.
— Вы на что намекаете? — она поднялась и гневно сжала маленькие кулачки.
Пришлось встать и мне, вовсе не из-за угрозы быть битым дамой, а из понимания того, что больше никакой информацией мне здесь не разжиться.
— Вы успокойтесь, это не вывод и не констатация факта, это маленькое предположение, — оставил я за собой последнее слово. Пусть побесится.
Выйдя из подъезда, поднял голову и поглядел на освещенные окна Тамариной квартиры. Постоял в раздумье. Определенно она что-то не договаривала, скрывала. Психолог из меня никудышный, но и так было видно, как она нервничала. Ну, а уж мой беспочвенный намек поднял ее на дыбы, хотя могла бы при уравновешенном состоянии превратить все в шутку. О чем же она умалчивала? Что-то важное или малосущественное, имеющее отношение к чему-то сугубо личному? Заглянуть бы в ее думы. А еще лучше послушать разговоры с подружками по работе, вернее, подслушать.
Пришедшая мысль была из разряда заманчивых, но трудноосуществимых, и потому я кисло усмехнулся. «Не смейся, еще вернешься к ней, — пророчествовал сидевший внутри меня невидимый оппонент. — Сейчас Катя ничего новенького тебе не скажет, и упрешься ты в стену. Что тогда? Или придется махнуть на все рукой, или примешься воплощать эту трудноосуществимую идею. Может быть, тогда и приоткроется дверь, ведущая к познанию истины».
Спорить с самим собой не стал. Все еще надеялся, что секретарша Окунева выдаст мне что-то заслуживающее внимания. Рискнул даже отправиться к ней в столь поздний час, благо адрес имелся. Его обнаружил в записной книжке супруги рядом с номером телефона. Риск оправдался наполовину. Поднятая с постели молодая особа разговаривать со мной пожелала и даже была временами чересчур словоохотливой, но поведать чего-то стоящего не смогла.
