«А что, правильно мыслит, — про себя прикидывает Паксяськин. — Начать только, а там, смотришь, из цеха и крупная фабрика вырастет. Хорошо бы инвестор увлекся».
С французом, при помощи Наташи, Петр Иванович встретился в этот же день. Вечкаева была и переводчицей во время их разговора. Француз был готов рискнуть. Перед тем, как расстаться, Пьер даже обещал приехать в Лашмино. Тем более, что будущие партнеры составили договор, который, после просмотра места для строительства, необходимо было подписать и скрепить печатью фирмы и «Сятко».
— Вот видишь, как все хорошо получается, — радуется за Паксяськина Наташа. — Пьер сказал, что уже на следующей неделе поедем с ним в Мордовию.
— И ты тоже?
— Что, никогда уж и видеть там меня не хочешь? — смеется Наташа.
— Ждать вас буду, — улыбка не сходит с лица Петра Ивановича. — И больше всех… тебя, — хотел было сказать Наташенька, но не осмелился. Велико было желание называть ее так же, как и раньше — с любовью. Сдержался, хотя за все то, что сделала Вечкаева, хотелось крепко-крепко обнять ее и поцеловать.
Паксяськин смотрит на кажущуюся именинницей Наташу, и у самого душа ликует. И сам не знает, что приключилось с ним в эти последние два дня. Наташа словно вдохнула в него силы, придала уверенности, надежды на будущее.
— Одной жить, Петя, ой как тошно! Не скрою, есть у меня друзья, неплохие отец с матерью. И все же не это бы нужно… Без любимого человека… жизнь пресная. Я, видимо, романтичная по натуре, стараюсь вдаль глядеть. Только и живу ожиданием лучших времен.
Ни у кого из них не было желания расставаться друг с другом — и все же это время подошло. Наташа проводила Петра Ивановича на вокзал и уже перед посадкой в поезд обратилась:
— Просьба к тебе есть, Петя.
— Говори давай, жду.
— Не торопись… дверь души закрывать. Пожалуйста…
— Тогда уж… и сама таким же образом поступай, Наташа.
Фирменный поезд «Москва — Саранск» медленно тронулся. Наташа махала рукой вслед уходящему поезду с перрона, Петр Иванович — из окна вагона.
* * *
Сегодняшний свадебный день у агронома Вити Пряхина и доярки Лизы Сарайкиной начался с возвращения свадебного поезда из церкви — с венчания. Встретили жениха с невестой на крыльце. Отец Вити — с иконой, мать — с хлебом-солью. За ними стоял одетый в вывернутую наизнанку шубу «медведь», который посыпал молодых хмелем, так издавна желали подобной хмелю легкой жизни.
После этого родные зашли в дом. Впереди всех — уредев. Одной рукой он вел жениха, другой мел дорогу перед молодыми — никакого сглазу чтобы для них не было, никакая «чернота» к ним не прилипала. Жених за руку вел невесту, невеста — сваху. Все расселись вокруг длинного стола, начали есть-пить, говорить молодым слова напутствия.
