Пятиэтажный обшарпанный дом в глубине двора, второй подъезд, второй этаж, определилось вдруг. И я пошел, поднялся, позвонил в восемнадцатую квартиру. Дверь распахнулась, и возникла женщина.
Немолоденькая, где-то моих лет, крупная, в темном длинном халате. Я почувствовал некое стеснение в сердце, а она воскликнула грудным волнующим голосом:
— Господи, Максим!
— Кто вы? — я спросил, уже догадываясь.
— Неужто так постарела, что не узнать?
— Нет, Люба. Ведь Люба, да? Я никого не узнаю, из-за травмы черепа память потерял.
— И не восстановится?
— Надежда есть, но…
Откуда-то возник маленький мальчик, схватился рукой за подол маминого халата и смотрел на меня серьезно, без улыбки.
— Это мой младший, у меня трое детей.
Я не знал, что ответить, и похвалил ребенка:
— Красивый малыш.
— Ну, проходи.
Через переднюю мы втроем прошли в комнату, небогатую, но какую-то радостно-веселую, с пышными оранжевыми занавесками, перехваченными желтыми бантами. Сели к столу, женщина подняла ребенка на колени и спросила:
— Стало быть, Максим, ты хочешь в прошлое вернуться?
— Да, Любочка, ты меня сразу поняла. Мое беспамятство начинается с двадцати лет.
— Мы с тобой познакомились, когда нам было по двадцать.
— В том-то и дело! Это некий рубеж, видимо, поворотный момент в моей жизни. Так и доктор говорит. Что тогда между нами произошло?
Она наклонила голову с тяжелым узлом черных волос и слегка покраснела. Интересная женщина, отметил я мимоходом, строгая и загадочная.
— Я виновата, я полюбила своего будущего мужа.
— В чем же здесь вина?
— В том, что все это я от тебя скрыла.
— Почему?
Она рассмеялась тихо и смущенно.
— Максим, это такое детство — первая любовь. Стыдно было признаться, страшно. Говорю же, я виновата.
— И как все открылось?
— Открылось ужасно. Ты нас выследил вот здесь, в квартире мужа. Вы даже подрались.
— Кто победил?
— Ну, ты же мальчишка по сравнению с ним был.
— Значит, ты мальчишку на мужчину променяла. На богатого?
— Ты через двадцать лет пришел меня обличать?
— Что ты, Любочка. Разобраться. А что, я больше сюда не приходил?
— Ни разу, как отрезал. Мы с тобой никогда больше не виделись. То есть я тебя видела — по телевизору. Ты стал знаменит, — она слабо усмехнулась. — И богат.
— Надеюсь, что ты не жалеешь, что меня бросила?
— Нет, — она поцеловала в макушку прямо на глазах засыпающего ребенка.
— Ты знала моего тогдашнего приятеля — Ивана?
— Не помню, я никого не замечала, кроме тебя. Знаешь, что я тебе скажу? Ты, Максим, очень сильное воспоминание в моей жизни… и светлое, и ужасное.
