— И режиссер там у них утонул…
— Кто?.. А, я в курсе. Несчастный случай.
— Случаи какие-то вокруг нее… Ладно, речь не об этом. Вот основные моменты, которые я за эти дни выяснил. Если вы позволите…
— Сделайте одолжение, Максим Николаевич.
— В марте Вертоградская познакомилась с Семой. Они переспали, и уступил девочку мне.
— Что, разочарован был?
— Напротив — слишком очарован… но женат, трусоват… В общем, в чувственном восторге он ляпнул про подарок: золотой браслет змейка. 9 мая — у меня праздновали — Вера потребовала обещанное. Их разговор слышала жена Колпакова Неля и в ту же ночь погибла.
— Знаю. Автомобильная катастрофа. Однако мотивчик у Колпакова серьезный.
— Тут все серьезно. Ювелир заказал мне памятник на могилу жены, который был готов 3 июня.
— И тогда же забрал его?
— Нет. Приехал посмотреть. Их фирменный грузовик отремонтировали только к 10-му. Как я понимаю, заказ его удовлетворил, он подарил мне бочонок коньяку.
— Бочонок? — переспросил Котов. — Богатый, шельма.
— В разгар нашего с ним общения является Вертоградская.
— Да, Колпаков сообщил, что появление ее было неожиданным и для него, и для вас.
— А он не сообщил, что, по всей видимости, она приехала за изумрудным кулоном?
— Вы говорили: золотая змейка.
— То была его плата, моя — изумруд.
— Дорогая девочка.
— Весьма. Но я еще не починил застежку, которую разорвал 9 мая.
— По какой причине?
— Наверное обиделся, что она продемонстрировала моим друзьям неготовую вещь… И другая смутная догадка мелькает. Доктор остался у меня ночевать — перебрал, по его словам, — не пыталась ли Вера и на нем испытать чары, а я не стерпел.
— Ваша «тройка» прямо-таки повязана круговой порукой. Что еще вы выяснили насчет 3 июня?
— Много чего. Семен с Верой ушли вместе, он утверждает, она уехала в Каширу. Я же, — я усмехнулся, — влюбился в Надежду Голицыну и объяснился с нею.
— В тот же день?
— Да, 3 июня.
— Вот уж действительно… богема. Извините, — Федор Платонович задумался. — Кое-что слышал.
— Что? Что именно?
— Накануне нападения на вас… да, 9-го, я ждал Олю на улице. Она переодевалась в гости идти. Стоял против вашего дома, ничего не видел — темно — но слышал голоса, ее и ваш. Такие, знаете, возбужденные, радостные, смех…
— О чем говорили?
— Вы — что-то вроде: «Пойдем к тебе, хочу посмотреть твою комнату, как ты живешь…» Она: «Пойдем, я рада…»
— И мы пошли к Голицыным?
— Не видел. Должно быть, через штакетник перемахнули. Вы давно с ней знакомы?
