— Слишком явный мотив для убийства скульптора, ведь он, действительно, ударил кувалдой… Ну, и всякие суеверные страхи — жену тоже угробил, хотя и невольно. В общем, на его «Жигулях» мы подъехали к вам: дом не заперт, музыка на полную громкость, сорока эта самая воровка летает, брат с сестрой под дубом…
— Играют в теннис?
— Какой там теннис! Я их взял в оборот — Голицын сдался. 10 июня он видел идущую к вам в темноте сестру, но не отдал себе отчета, поскольку не догадывался о вашей связи с Надей. Ну и ляпнул мне: женщину, мол, видел. Тут сестрица входит в темном платье, я говорю, нужно взять на экспертизу, кровь. Наконец он соображает, какая женщина была в саду, и дает противоположное описание. Надя падает в обморок, а на другой день тренируется с кувалдой под дубом. Такая картинка застряла у него в голове: и мысль о том, что у Нади нервный рецидив, связанный с давним кошмаром, укрепилась.
— Они объяснились после вашей очной ставки?
— Ну да. Он спросил у нее, не она ли спрятала вещи в дупло, и прямо сказал, кого видел в ту ночь. Ну, у девушки открылись на вас глаза.
— Да, она очень изменилась после этого.
— Насчет вас — не очень, тверда как сталь. Словом, я попросил у Голицыных кувалду, и мы с ювелиром отправились на Успенское кладбище проверить, по какой же причине у Ангела смерти изменилось лицо.
— Статуя преследовала меня во сне, пытаясь задушить в бетонных объятиях, и проступали зеленые пятна… В первый же день после больницы Сема сказал про Авадону, а на кладбище я так и не собрался — инстинкт самосохранения у поросенка.
— Положим, по инстинкту вы жить не смогли и сами себя разоблачили — в первую очередь, как творец: вылепили лицо, мертвый оригинал которого имели перед глазами.
— Я возненавидел этот дар… зачем-то данный мне с юности, с двадцати лет, со статуи «Любовь». Моя творческая жизнь началась с разрушения — и кончилась разрушением… на кладбище, когда с первого удара обнажилась разложившаяся плоть. Цирцея отомстила после смерти, а из меня сверхчеловека не получилось.
— И слава Богу. Дождутся вас и Надежда, и творчество.
— Ну это вряд ли. «Я звал тебя и рад, что вижу».
— Кого?
— Смерть. «Каменный гость» у Пушкина.
Голос умолк, но она еще будто слушала. В дверь заглянул Андрей.
— Надюш, что это у нас Котов на крыльце сидит?
— Он принес кассету с допросом, я попросила переписать.
— Сыграем в теннис?
— Да нет, не хочется.
Она достала из магнитофона казенную кассету, отдала, Котов положил в карман пиджака. Надя быстро пошла к калитке.
