Тут почтальонша подошла в платочке, с сумкой, улыбнулась как «своему». И я улыбнулся — прелестная женщина. Вам, говорит, «Христианский вестник» по-прежнему оставлять? А я не выписываю? На него нету подписки. Подпольное издание? Что вы! Она посмеялась. Просто вы меня попросили. Оставляйте, если вам не трудно.
Потом тетидунин дом нашел (у нас же в Змеевке), вещи отдал. Хотел расплатиться, «дед» ее деньги не взял. За прокат, говорит, да еще такой ветоши, стыдно брать, не по-божески. В больнице мой побег впечатления особого не произвел, и койка уже занята новым помешанным.
А когда я уже к себе на Солдатскую свернул, меня какая-то старушка догнала, бодрая такая, шустрая. И заявляет сурово:
— За тобой, Николаи, десять тыщ, забыл?
— Все забыл. Вы кто?
— Не придуряйся!
— Я память потерял, вчера из больницы.
— Про больницу мы знаем. Правда, что ль, ничего не помнишь?
— Честное слово.
— Ну, так я к тебе прибираться ходила.
— Побираться?
— Ты хоть не злой, Николаич, но вредный человек, ехидный.
— Бабушка, я болен. Вот деньги. Теперь вряд ли смогу домработницу держать.
— Так мы ж с тобой не разговариваем.
— Как не разговариваем? Из-за чего?
— Пес его знает, прости Господи. Слово за слово, сцепились… «Ноги моей!..» — говорю. А ты: «И не надо!» А потом посчитала: десять тыщ за прачечную, забыл?
— Когда же мы сцепились?
— Аккурат в начале июня. А потом соседка говорит: хозяина твоего прибрал господь. Ан не прибрал! Долго жить будешь.
— Спасибо.
— Вот ведь не вовремя «сцепились»! Могла бы стать отличной свидетельницей.
Едва до дому доплелся, стертые ноги в туфлях болят, голова болит. И пустота. На веранде в шезлонге сидит невропатолог, глядит в изумленьи.
— Макс, это ты? Не узнать!
— Вот, начинаю новую жизнь. Иван Петрович, а мы с вами друзья, оказывается?
Он улыбнулся с мягкой усмешкой.
— Старинные приятели.
— Старинные?
— С молодости.
— С двадцати лет?
— Ну, где-то так.
— Вы должны знать про меня, про моих родных…
— Нет, нет. Мы недолго знались.
— Как это?
— Просто. Институты окончили, жизнь разметала.
— Я при вас еще перешел на скульптуру?
— При мне, но никаких катастроф в связи с этим в твоей судьбе вроде не было.
— Значит, мы уже в больнице встретились?
— Нет, лет десять назад как бы заново познакомились, через Сему. Что ж ты сбежал-то, а?
— Невмоготу там. А здесь еще хуже.
— Поехали в Москву в мою клинику.
— Ради Бога, не надо!
— Ну, ну, успокойся.
— Так вы не у нас работаете?
— Нет, я специально к тебе приезжал.
