А на следующий день с Машей случилось чрезвычайное происшествие.
День начался с тоскливого утра и, несмотря на отсутствие отца дома, это не улучшило настроения Маши. Отец, как обычно, поднимался с постели очень рано и уходил, никому не докладывая, где он и когда вернётся.
Маша собралась и ушла к Нине Голощеповой, своей подруге. Пробыла там до обеда. Маша всё ещё была под впечатлением вчерашнего разговора с матерью и возвращалась домой грустная и задумчивая. Её ничто не занимало. Она не глядела по сторонам, погружённая в свои мысли, и пришла в себя, когда ей преградила дорогу большая группа женщин. Их было человек десять, а может быть, и больше, орущих что-то на непонятном языке. Разобрать можно было только неприличные слова, выкрикиваемые на русском. Все они в национальных платьях и в накинутых на головы платках — по-мусульмански. И подняли они жуткий крик и гам. Какое-то время Маша находится в сильном удивлении. «Это какое-то недоразумение, — говорит себе она. — Спутали меня, видать, с кем-то, сейчас всё выяснится».
Маша не чувствует себя виноватой в чём-либо предосудительном, и поэтому она спрашивает у них:
— Кто вы? Что вам от меня надо?
Но тут поднимается невообразимый крик, вопли, и ей становится страшно, потому что к её лицу тянутся крючковатые пальцы старух. Теперь до её уха, кроме ругательств, доходит и имя Ринат.
И… Какой ужас! Маша всё поняла! Так вот в чём дело! Её пытаются сделать во всём виноватой! Они готовы её растерзать за те издержки, которые потерпели от Рината. В памяти Маши всплыл случай, имевший место на их станции. Два-три года тому назад разгневанные родственники парня-мусульманина забили до смерти русскую девушку только за то, что их родственник решил на ней жениться.
Машу это так возмутило, что страх перед ними куда-то сразу улетучился. Со дна души поднялась такая ярость, что она тут же забыла о страхе.
— Ну, нет! — воскликнула она. — Не бывать этому! Я вам не баран, жертвуемый на свадьбу!
Эти слова произнесены с твёрдостью, необычной для молоденькой девушки, и с такой силой духа, что некоторые женщины, не то в замешательстве, не то от боязни, отступили.
Окружающие же Машу женщины вдруг обнаружили, что перед ними стоит не робкого десятка девушка. Она будто выросла в их глазах.
И Маша приняла решение. «Пусть будет, что будет» — приказала она себе и злорадно пообещала им, что некоторые из них сейчас от неё получат без церемоний.
Не мешкая, Маша с возгласом: «Прочь с дороги! Нужен мне ваш Ринат!» — пустила в ход сжатые до боли, будто налитые свинцом кулаки, яростно отбивая тянущиеся к лицу и волосам руки «блюстительниц нравственности».
