Маша выполняла самую простую, необременительную для неё работу, мыла полы, посуду, протирала влажной тряпкой узкие листья олеандра, растущего в деревянной кадке прямо в изголовье кровати. Цветок всегда веселел, когда Маша обрызгивала его водой, а потом аккуратно удаляла пыль тряпочкой с каждого листочка, при этом цветущие соцветия издают более сильное, чем обычно, благоухание.
— Валентина Васильевна, — обращается Маша к своей доброжелательнице громким голосом, чтобы та могла слышать на кухне, где она готовит угощение, — я думаю, это он таким образом благодарит за заботу и любовь. А вы как думаете?
— Я тоже так думаю, — отвечает Валентина Васильевна, — и он тоже живой, как и мы, и отвечает благодарностью, как может.
Жила Валентина Васильевна, по мнению Маши, хорошо, особенно по материальной части.
«У неё есть всё необходимое для счастья, — думает Маша, — прекрасная библиотека, пусть мало мебели, впрочем, для большего места нет, но удобная и красивая: деревянная, с пружинным матрацем кровать, полированный двухтумбовый стол, заваленный множеством свежих журналов и газет, два стула с мягкими сиденьями. Вот и вся мебель, но главное богатство Валентины Васильевны — это множество книг». У Маши просто глаза разбегаются.
Привлекают Машу и красивые вещицы, развешанные на свободной от книг стене, над кроватью и в простенке, дающие фантазии и воображению Маши большой простор. Вот искусно вышитая шёлковыми нитками штучка в виде кармашка, а в ней лежит открытка с изображением трёх пионов. Милые, неброские цветы, не выпячивающие свою яркость, как, например, розы, но не уступающие им по обаянию, по красоте перехода тонов в полутона. На обратной стороне открытки, самое главное, за что, быть может, её так долго хранят, надпись выцветшими от времени чернилами на иностранном языке. Маша считает, что это память об ушедшей молодости. Спросить — стесняется.
А вот картина в рамке размером примерно тридцать на пятьдесят сантиметров. Спелая золотая пшеница до самого горизонта. Недалеко от середины поля раскинуло свою пышную темно-зелёную крону мощное дерево, но оно такое печальное, одинокое. А на переднем плане совсем возле проезжей дороги синий, такой трогательный василёк. В этой картине Маша улавливает намёк на грусть, одиночество и незащищённость хозяйки.
«Так ли это?» — задаёт себе Маша вопрос, посмотрев долгим взглядом в лицо Валентины Васильевны, затуманенное какой-то нерадостной мыслью.
