Мила скривилась. Она терпеть не могла, когда ее называли «Милкой». Тем более Галя. А та продолжала:
— Зачем он два шезлонга принес? Им и на одном было бы не тесно.
Чувствовалось, что Галя далека от желания забросать Марка камнями.
— Заткнись! Мне и так тошно, — огрызнулась Мила.
— Не ной. Для серьезных опасений повода нет, — успокоила ее Анна. — Он вернется. Не сейчас, так завтра утром.
И в подтверждение ее слов Марк поднялся и направился к подружкам. С преувеличенно независимым видом Мила принялась облагораживаться кремом.
— О! То, что мне нужно, — обрадовался Марк, забрал у нее тюбик, развернулся… и снова ушел к Наташе.
Мила посмотрела на колпачок от тюбика, оставшийся в руке, с силой швырнула его под ноги и зашагала к воде.
— Куда это она? Уж не топиться ли? — то ли в шутку, то ли всерьез встревожилась Галя.
— Пополнять запасы соленой воды, — ответила Анна и легла, подставив лицо солнцу.
Умащивание женского тела кремом для Марка — дело не новое. Сколько квадратных метров спин покрыл он килограммами снадобий для загара и от загара! Эта спинка узкая, с подробностями: позвоночки, ребрышки. Тонкую шейку не видно под густой косой. Внимательно, словно четки, Марк перебирал тугие сплетения русых волос. Наташа улыбнулась украдкой. Он гладил ее плечи медленно, вдумчиво. Так ваятель прикасается к своему творению, не веря, что это — дело его рук.
— Повернись ко мне, — попросил Марк.
Они сидели друг перед другом, и Марк легко притрагивался к доверчивому лицу. Лоб, подбородок, правая щека, левая щека. «Словно перекрестил», — подумала Наташа.
— Чума!.. — восторженно протянула Галя. — Сейчас что-то будет, — и она удобнее устроилась на своем посту наблюдения.
— Ничего не будет, — не оборачиваясь, сказала Анна.
— Почему?
— Снегурочка не сможет подойти к огню слишком близко. Растаять побоится.
— Э-эх! — вырвалось у Гали с досады. Ее уставшая от праздности душа жаждала зрелища.
— Спасибо, — проговорила Наташа.
— На здоровье, — пожелал Марк и вздохнул: — Жаль, что мне завтра уезжать. Мы бы могли познакомиться поближе.
В его тоне не было и намека на обольщение. Но все же Наташа не преминула уточнить:
— Для чего?
— Да хотя бы для того, чтобы имя твое узнать.
— Для этого не надо ждать завтра. Меня зовут Наталией. Обычное имя.
— Старинное. Мне с именем повезло меньше. Уж не знаю, по каким соображениям, родители нарекли меня Марксом.
— Ты — Маркс?!
Кинозвездная внешность никак не вязалась с идейным именем.
