Проигранное пари - Светлана Новокрещенова

Чтобы попасть на пляж, надо было пересечь «Бродвей». «Бродвей» — это набережная и самая оживленная и освещенная часть поселка Дивноморск. Пляж относился к территории студенческого лагеря. Вокруг лежали, сидели, загорали, смеялись, пили и закусывали люди одного возраста — моложе Наташи. Студенты. Девочки походили на инопланетянок: высокие, коротко стриженные, в солнечных очках с разноцветными стеклами — синими, желтыми, красными. Праздная круговерть зонтиков, панам, купальников, мячей.

Потеряв надежду найти хотя бы квадратный метр неоккупированной площади, Наташа отправилась вдоль кромки воды искать менее оживленное место. Подальше, где не пахнет шашлыками и чебуреками, жаренными в кипящем масле, где шум моря не перекрывается людским гомоном, а под ногами не валяются, подобно сброшенным змеиным кожам, использованные резиновые изделия. Наташа внимательно смотрит под ноги, чтобы не наступить на эти ошметки чужой страсти. Не из-за брезгливости. Как биолог она не могла испытывать отвращение к ценному человеческому материалу, щедро посеянному вырвавшимися на свободу мальчиками. Миллионы кандидатов в человеки брошены на полях любовных баталий на всеобщее обозрение и равнодушное иссушающее солнце…

Итак, она удалялась от всего того, что мешало ей созерцать мир, наполнять сердце покоем. Именно для этого она приехала в Дивноморск. Море, небо, ветер и одиночество — вот что ей сейчас нужно. Необходимо и достаточно. А то, во что играли отдыхающие, от чего они пьянели и дурели, у нее уже было.

Было и прошло. Впрочем, что прошло, то милым не стало. А был неуклюжий романчик с одним суперменом Сашей. Саша и Наташа. Их имена созданы друг для друга. Как названия советских парфюмов. Не говоря уж о Пушкине и Натали. Непонятно, как тихая Наташа обаяла первоклассного мужчину? Тот некоторое время оказывал ей очень выразительные знаки внимания, от которых она потеряла разум и невинность.

В интеллектуальном отношении Саша ничего особенного не представлял. Он говорил: «Я много работал. Теперь пожимаю плоды своего труда», — и делал хватательные движения руками, как будто доил корову. Пожимал. Наташа не поправляла его. Сашина не усложненная заумными оборотами речь казалась ей премилой и забавной.

Очень скоро Саша поостыл, и Наташе пришлось брать инициативу в свои руки. Она кружила вокруг Саши на взъерошенных крыльях первой страсти. Он отгораживался щитом равнодушия. Наташа билась и билась об эту твердыню. Падала и, отдышавшись, вновь отправлялась в бесславный полет. Досаждала, надоедала, раздражала. Приходила, когда он не ждал ее, когда обижал, когда обманывал, когда болел… Ведь когда болела сама, то не могла не думать о нем, не могла быть без него.