— Победитель!
Его глаза с иронией смотрели: то ли он говорил о гонках, то ли о Фионе. Проспер тоже был там, он стоял в уголке с Лизбет и с какими-то незнакомыми мне людьми.
— Вы шли коротким маршрутом, — сказала Лизбет. — Это нечестно.
Ее улыбка все еще была добродушной, но в рисунке нижней губы появилось раздражение.
— Он шел по правилам, — сказал Проспер. — Старина Гарри всегда ходит по правилам.
Рядом возник сильный запах едкого табака. Среди нас оказался Лундгрен с русской сигаретой в зубах.
— Это было самим впечатляющим, — заявил он. — В особенности задранный киль. Вы можете передать мистеру Эгаттеру, что мои люди скоро заедут в его контору.
— Нам надо выписать чек, — напомнил Проспер.
Лундгрен посмотрел на него без улыбки своими глазами цвета гальки. Потом пробурчал:
— Разумеется.
Достал свой бумажник и что-то небрежно нацарапал. Я улыбнулся ему:
— Спасибо.
— Не за что, — сказал он. — Как-нибудь на днях вы должны заглянуть в Дэнмерри. Вы увидите, как мы играем в мужские игры. Возможно, вам захочется присоединиться к нам.
Он вернулся обратно, к компании этаких крепких парней с усами на другой стороне комнаты.
— Отвратительно, — сказал Проспер.
Я понимал, что он имеет в виду.
За обедом я сидел рядом с Фионой, и мне казалось, что я знаком с ней лет двадцать. Мы сидели в розоватом зареве заката, и люди надоедали мне разговорами о том, как здорово я прошел через скалы. Все это было очень восхитительно. Можно было представить, что я нахожусь на празднике.
Почти.
Фиона положила свою руку на мою.
— Вам не надо ходить завтра, — сказала она.
Я пристально посмотрел в серо-зеленые глаза и подумал: «Все те же две старые возможности, Фрэзер. Или ты ей нравишься, или ей нужен бесплатный адвокат. Или и то и другое».
— Я погуляю немного, — сказал я.
«Теряешь голову»; — прозвучал голос Проспера в моем сознании. Но я его проигнорировал.
Так тому и быть.
Я дошел на веслах до «Зеленого дельфина» и приготовил себе чашечку чая «Герцог Грэй». Небо опустилось совсем низко, и небольшой теплый дождичек прогуливался над заливом. Огни на яхтной стоянке отражались, словно большие желтые звезды, в зеркальной воде. Кто-то причаливал, другие уходили. Над водой разносился шепот голосов, спокойных и умиротворенных, и плеск весел.
Я спустился вниз, в каюту, повесил свой пиджак и брюки в обшитый кедром шкаф, почистил над бортом зубы и заполз в спальный мешок. На следующее утро я проснулся при тусклом сером свете из иллюминаторов, под монотонное шипение дождя по воде. На судах суетились люди, готовясь уходить. Несколько судов уже ушли.
