Если предположить, что это действительно люди Павла Генриховича, то они ее охраняют… значит, есть от кого? Мири бросила затравленный взгляд в сторону окна. Зимний день угасал, его сменяла холодная ветреная тьма, и девушке совсем расхотелось оставаться дома одной. Она торопливо приняла душ, вымыла волосы, собрала сумку и пошла было к двери. И остановилась. «Там, внизу, – этот дядька в «Жигулях» и тот, второй. Может, они и правда работают на Павла Генриховича и всего лишь присматривают за ней… но все равно, это чертовски неприятно. И, чего уж там, просто страшно». Мири стояла перед закрытой дверью и никак не могла решиться покинуть дом. «Ну же, – подгоняла она себя, – я не могу торчать здесь до вечера. Надо заехать к Сержу… и забрать еду у Ахмета». Девушка сунула руку в карман, достала ключи. На пол упал прямоугольник визитки. Она подняла карточку и вспомнила, что получила ее от того таксиста, Виктора. Вау, как просто! Нужно вызвать его и она уже не будет одна. Он такой большой и сильный, наверняка в его обществе она сможет добраться до квартиры Сержа без особых проблем.
Мири вернулась в комнату и торопливо набрала телефон таксиста. Виктор был немногословен, приехал удивительно быстро. Поднялся на этаж и два раза коротко позвонил в дверь (Мири краснела, когда просила его об этом, но ее уже буквально колотило от страха), подхватил сумку, и они вместе спустились вниз. Виктор усадил девушку в машину, сходил к окошку хинкальни и забрал у Ахмета заказ. Довез Мири до дома Сержа и поднялся с ней к квартире. Она протянула было руку к звонку, но Виктор вдруг перехватил ее ладонь.
– Вы знаете, что за вами следят? – спросил он. – Темные «Жигули». В машине двое.
– Да… – Мири пожала плечами, стараясь выглядеть храброй. – Это из-за работы.
Он кивнул, поставил сумку и шагнул к лифту.
– Подождите, – заторопилась девушка. – Отвезете меня сегодня в аэропорт? Самолет в десять из Шереметьева.
– Я буду в семь.
Оказавшись в жилище Сержа, Мири почувствовала себя спокойнее. Все-таки живой человек рядом. Впрочем, если уж говорить откровенно, то если бы кто-то принялся выносить из квартиры мебель или попытался похитить Мири, Серж среагировал бы не сразу. Пирожкам и плову он, конечно, обрадовался, поел, а потом ушел обратно в мастерскую, заверив Мири, что ширма будет готова к сроку. А когда Серж погружается в работу, он становится совершенно невосприимчивым к внешним раздражителям.
Мири устроилась на том же самом диване в кухне, где ночевала прошлый раз. Квартира имела весьма своеобразную планировку. От входной двери длинный и узкий коридор вел в огромную мастерскую, уставленную стеллажами с красками, инструментами, растворителями, картинами, иконами, старинными лампами и прочими артефактами, принятыми мастером на «лечение». По стенам жались хромоногие столики и стулья с резными спинками, комодики и этажерки. Здесь Серж проводил целые дни, иной раз он и спал тут же, на надувном матрасе в углу. Еще в квартире была ванная – просторная комната с окном и удивительно шумным унитазом. Как только кто-то дергал за веревочку, чтобы спустить воду, бочок, висевший чуть ли не под потолком (а потолки здесь были больше трех метров!), разражался гулом, надсадным шипением и лишь потом низвергал по гудящим трубам ниагару воды. Кухня – метров пятнадцать – легко вместила вполне удобный диван, шкаф с одеждой, плиту, раковину и все остальное, включая шикарную кофеварку. Стены и потолок в квартире были незатейливо (и явно очень давно) покрашены масляной белой краской. Пол – старый паркет, затертый до состояния белесости.
