— Все будет хорошо.
Ариэль ничего не ответила. В ее ясных голубых глазах читалась печаль.
— Я скоро вернусь.
Когда она вышла из палаты, Джейкоб присел на стул рядом с кроватью миссис Дейн.
— Не церемоньтесь, — тихо произнес он с состраданием в голосе. — Спрашивайте, что хотели.
— Она говорит мне правду? Малярии нет?
— Малярия до конца не излечена, — уточнил Джейкоб. — Приступы могут продолжаться год или более. Но, пока мы были в Антигуа, Ариэль чувствовала себя очень хорошо.
— Я умираю.
— Да, мэм. Она мне сказала.
— Но вы и сами знаете, потому что вы врач.
Джейкоб тщательно подбирал слова:
— Результаты не всегда бывают такими, как предполагают врачи. Все зависит от силы воли пациента, жестокости его болезни и типа лекарственных препаратов…
— Вы мудрый человек. Но мое время почти вышло. Вы позаботитесь о моей девочке после моей смерти?
Ее вопрос застиг Джейкоба врасплох:
— Ариэль очень сильная молодая женщина. Ей не нужен опекун. Но я буду ее другом.
— Вы ее любите?
Мужчины из рода Волффов славились своим высокомерием и тем, что не позволяли собой манипулировать. Джейкоб мог сейчас же прекратить этот неприятный разговор. Однако он этого не сделал.
— Я уважаю ее и восхищаюсь ее талантом. Она как глоток свежего воздуха.
— Вы не ответили на мой вопрос. Да или нет?
Годы страданий оставили в сердце Джейкоба зияющую рану.
— Нет, — уверенно сказал он, полагая, что говорит правду. — Я ее не люблю. Но я клянусь вам, что сделаю все, чтобы она была счастлива. Можете мне верить.
Ариэль стояла у палаты матери, словно окаменев. Она сделала несколько шагов по коридору в сторону сувенирного магазина и только потом вспомнила, что Джейкобу необходим крем для бритья. Вездесущая Харриет забыла положить его в чемодан. Вернувшись, чтобы спросить, какой крем для бритья он предпочитает, Ариэль стала свидетельницей очень личного разговора.
Ее испугал откровенный вопрос матери.
«Вы ее любите?»
«Нет».
В жилах Ариэль застыла кровь. Нет, я ее не люблю.
У нее онемели пальцы, и только по счастливой случайности она не выронила бумажник на белый кафель. Ее ноги словно приросли к полу. Она едва сдерживала рыдание. За тканевой занавеской, отделяющей палату от остальной части помещения, находились два человека, которых Ариэль любила больше всего на свете. И скоро оба ее покинут.
На нее уставились любопытные медсестры. Ариэль прикусила губу, желая убежать куда глаза глядят.
«Нет, я ее не люблю».
Заставляя себя двигаться, Ариэль медленно попятилась от палаты.
