Я не находил себе места, что то в душе оборвалось и стало так пусто как никогда прежде и всё время ловил себя на том, что постоянно ощущал физическое и душевное отсутствие брата. Мне хотелось поделиться своими впечатлениями, но сокровенного собеседника не было, я не мог, ни с кем общаться, и мои мысли были только о брате. - Где он, как он? – я не находил себе места. Не помогали даже боевые сто граммов, которые выдавали перед боем. А когда бой заканчивался, то лишней водки становилось, хоть залейся. Но, как известно, водка лишней не бывает, гибли ребята, а старшина эти порции уже списал, вот и оказывалось много водки. Поэтому пили её не только перед боем, а перед обедом, так, для аппетита. Но делать нечего, надо жить дальше. И служили, и воевали, продвигаясь постепенно на запад.
Как-то очередной артиллерийский обстрел немцев застал меня на улице одного приднепровского села. Когда начали рваться снаряды, солдаты в поисках укрытия начали беспорядочно бегать. И я на бегу подыскивал удобное место, что бы уберечься от осколков. Залёг сначала возле саманной стены сарая, затем смотрю, метрах в пяти-шести от меня канава на дороге. Видать после дождя грузовик буксовал, и оставил уже высохшую ямку, сантиметров двадцать пять - тридцать глубиной. Она показалась мне очень удобной. Я уже было собирался поменять дислокацию своего укрытия, даже несколько раз вскакивал, но очередной взрыв заставлял снова ложиться под саманную стену. Вот снова я дёрнулся, но было поздно, канаву на дороге занял другой солдат. Снаряды рвались всё ближе и ближе. Я видел, как в том месте, где залёг солдат, земля вздыбилась, блеснуло яркое пламя, чёрный дым и комья земли взлетели вверх и в стороны. Раздался оглушительный взрыв, и ударной волной меня отшвырнуло в стену сарая. В первое мгновение я потерял ориентацию, я натурально ничего не слышал. Из ушей и носа текла кровь. Я ничего не слышал, в голове стоял звон. Хорошо, что стена оказалась саманной, и довольно легко разрушилась. А если бы она была из кирпича – меня бы размазало о стену ударной волной. Когда пыль улеглась, и я, выбираясь из развалин саманной стены, придя немного в себя, поднялся на неустойчивые ноги, то увидел в том месте, где укрывался солдат, зияла глубиной в метр, дымящаяся воронка. А от воина не осталось ничего! Что же меня удержало на месте? Ведь если бы я сменил позицию или сразу плюхнулся в канаву, то, по всей видимости, меня постигла бы такая же участь. Что, опять провидение? Вот такое оно солдатское счастье, правда, частичная потеря слуха осталась на всю жизнь, только не музыкального, в этом плане всё было нормально.
