Говоря это, он грустно покачал головой.
— Оставь-ка лучше писать и возьми книжечку да переведи мне какой-нибудь чудесный рассказ.
Мосе страстный охотник слушать рассказы. Он меня посещает почти каждый день с тех пор, как я ему однажды перевел отрывок из странствований Улисса. Теперь я взял и перевел ему сказку Гримма «Дедушка и внучек». Мосе слушал с большим вниманием, и, когда я кончил, он воскликнул:.
— Араби![4] Какая истинная правда! Есть и у нашего народа точно такой же рассказ, — и он рассказал мне следующую сказку, в которой нельзя, в самом деле, не заметить поразительного сходства со сказкою Гримма.
Старик и его сын. У одного сына состарился отец и вместе с тем ослеп. Старик, да к тому же слепой, не мог больше работать и потому сидел всегда во время работы дома. Сыну надоело смотреть на то, как престарелый отец его сидит без дела и не помогает ему ни в чем, и он сказал однажды про себя: «Вот теперь отец мой состарился, и я не знаю, какую он мне пользу еще может принести. Я думаю — никакой. Так зачем же он будет даром есть мой хлеб? Дай-ка я сброшу его с высокой скалы, чтобы и о смерти его никто не узнал». Затем он зашил старика отца в телячью шкуру, сплел корзину и, положив его в нее, понес на высокую скалу, чтобы сбросить его оттуда. На пути старик заговорил из корзины: «Эй, мой сын! Ты устал, неся меня на своих плечах?» — «Ничуть», — ответил сын. «Ну хорошо, мой сын, мое солнышко, хорошо, что ты не устал. Но только прошу тебя: когда ты меня сбросишь со скалы, то не бросай корзины, в которую ты меня посадил теперь, чтобы сбросить меня со скалы. Ты не бросай ее со мною». «Зачем ты это говоришь?» — спросил сын. «Как зачем? Затем, чтобы твоим сыновьям, когда они возмужают так же, как и ты, и ты сам постареешь так, как я, не пришлось плести новую корзину, в которой тебя, как и ты меня, понесут, чтобы сбросить со скалы». «Ах! Ведь отец прав», — подумал сын и понес старика отца обратно и с тех пор стал относиться к нему с таким почтением, какого прежде никогда к нему не имел.
15 мая
Вчера у соседа Дзарахмата был праздник. Он праздновал рождение своего сына, который появился на свет вчера же. Веселье длилось до самого позднего вечера. Посередине двора были устроены танцы, в которых принимала участие одна молодежь. Мужчины пожилых лет, образовав кружок и взявши друг друга под руки, кружились на одном и том же месте и пели какую-то несвязную песню про белого бычка («урс гал»). Они горланили до тех пор, пока им из сакли не вынесли жаренных на масле пирогов («олибахта») и чайник араки. Из пирогов на этот раз до места назначения дошло только два, так как один из них, как это случается весьма часто при таких праздниках, был похищен дорогою толпою голодных мальчиков, которые и съели его мигом за курятником. Под навесом ордондона несколько девушек, качаясь на качелях, пели песню.
