Казалось, она спрашивала не у меня, не у Иосифа, а у гусей.
Гуси враждебно покосились на одноногого, на кошку и для острастки загоготали.
— Тебя жду, — ответил ее бывший жених. — Дело есть.
— Дело? — бабушка никак не могла взять в толк, что ему от нее надо. — Хочешь, чтоб я тебе перину набила?
— Не хочу, — пророкотал могильщик. — На кой ляд мне, одноногому, перина?
— Замуж я уже за тебя не пойду, — усмехнулась бабушка.
— Он пришел за кошкой, — объяснил я.
— За кошкой?
— Одолжи мне на недельку свою барышню, — ласково начал могильщик. — Житья от мышей не стало.
— Кладбищенские мыши — невкусные. Она не станет их есть, — сказала бабушка и глянула на гусей. Те громким гоготом ее поддержали.
— А ты что, их пробовала? — заступился за свое кладбище одноногий.
— Ты был грубияном и грубияном остался, — рассердилась бабушка. — Я потому за тебя и не пошла.
— Ты бы не только пошла, ты бы побежала, если бы не она, — могильщик взял деревяшку и стал раскачивать ее на руках, как ребенка. — Баю, баюшки, баю…
Когда-то, в далекую пору, когда могильщик еще в могильщики и не метил, когда были у него, как у всех порядочных людей, две ноги, он сватался к моей бабушке. Говорят, дело уже шло на лад, но тут, как назло, началась война и могильщика забрили в солдаты. Бабушка-невеста терпеливо ждала его, хотя от него долго не было ни слуху ни духу — как в воду канул. В местечке все считали его погибшим, родители, и те смирились с его гибелью, и даже отслужили заупокойный молебен, приняв на душу тяжкий грех, ибо, как позже выяснилось, они оплакивали живого. Только бабушка-невеста не верила в его смерть, и господь бог вознаградил ее за веру — вернул его живым и почти здоровым. Казалось, через месяц-другой молодые люди справят свадьбу, заживут вместе, но помешали костыли — деревяшки тогда еще у могильщика не было.
— Причем тут костыли? — заливалась слезами бабушка-невеста.
— У жениха моей дочери должны быть две ноги, — не уступала ее мать. — Все у вас должно быть поровну.
— Все у них не может быть поровну, — пытался спасти положение бабушкин отец. — Мужчина есть мужчина, женщина есть женщина.
Ничего не помогло.
Бабушка, как она сама рассказывала, долго убивалась, пока наконец ей не подсунули дедушку. Я до сих пор не понимаю, как его подсунули — через дверь ли, через окно ли, — но раз бабушка говорит, значит, так оно и было.
— Я тебе через неделю верну твою кошечку. Ничего с ней не случится, — уверял одноногий.
