— Час? — она остановилась и с ужасом посмотрела на него.
Ей и в голову не пришло посмотреть в Лондоне на расписание обратных рейсов! Она почему-то решила, что они летают днем и Ночью.
— Ну и что Ты будешь делать? — поддразнил ее Гай. — Останешься здесь, в незнакомом городе с мужчиной, которого, как ты говоришь, ненавидишь?
— Думаю, что как-нибудь выживу, — огрызнулась она, — поскольку вышеупомянутый мужчина уже не сможет причинить мне больше боли, чем уже однажды сделал это!
Губы его сжались, но он ничего не ответил и повел ее дальше к выходу. Ожидавшая их машина оказалась длинным черным лимузином. Гай помог ей усесться, затем сел рядом, и шофер осторожно отвел машину от тротуара.
— Мне еще нужно найти какое-нибудь место, где переночевать, — вздохнула Марни, злясь на себя за свою глупость, за то, что не узнала расписания обратных рейсов на Лондон.
Пара часов в компании Гая — это самое большее, что она может позволить себе. Одна мысль о том, чтобы провести в его обществе целый вечер, вызвала волну раздражения, и она капризно добавила:
— И еще я ужасно хочу есть, сегодня я не успела пообедать.
— Спокойно, Марни, — перебил ее Гай, глядя с такой откровенной насмешкой, что щеки у нее вспыхнули. — Ты же прекрасно знаешь, что я обо всем позабочусь. Если у меня есть хотя бы одно положительное качество, так это умение тебя ублажить.
Она бросила на него сердитый взгляд, злясь за этот вечно насмешливый тон. Он действительно умел с ней обращаться. Умел настолько хорошо, что она почти год не могла догадаться, что он обманывает ее с другой женщиной. И никогда в жизни не догадалась бы об этом, если бы Джеми не рассказал кое-что, что он посчитал совершенно безобидным.
Джеми. Она поморщилась. Боже, как же Гай ненавидел ее брата за это неосторожное высказывание! Он поклялся тогда, что никогда не простит его. Так же, как и она в свою очередь, поклялась не прощать Гая.
— Замерзла? — тихо спросил он, заметив, как она вздрогнула.
— Нет, — покачала она головой. — Просто… — однако она вовремя сдержала себя и не сказала того, что готово было слететь с ее губ; вместо этого, слегка пожав плечами, отвернулась от него к окну.
Она чувствовала на себе его пронзительный взгляд и напряглась, ожидая, что он заставит ее закончить фразу. Молчание становилось все более напряженным; Между ними было столько боли и обиды, столько вражды, что она просто не знала, сможет ли когда-нибудь позабыть обо всем этом.
— Успокойся, Марни. — Рука Гая легла на ее руку, и только когда его горячие смуглые пальцы коснулись ее, она поняла, что сидит, судорожно сцепив руки. — Ведь все не так уж и плохо? — спросил он чуть глуховатым голосом.
